Равновесие Сил

Марочкин Виктор

Раз за разом он наносил точные и короткие удары отцовским мечом и уже сломанным вторым клинком, который вручили ему гномы. Все сбились в такую кучу, что лейтенант невольно оказался рядом с Лаксаном и Мадеусом, которые из последних сил пытались одолеть здоровенного врага, нависшего над Делахоном. Судья был сильно потрепан, и даже не требовалось острое зрение, чтобы увидеть страшные раны на теле воина. Он шептал свою молитву, и воздух дрожал, а туман так и не мог сомкнуться над людьми.

Харт успел полоснуть демоническое отродье в тот момент, когда лапа была занесена над головой Лаксана, этого было достаточно, чтобы темный эльф успел чуть отскочить и тут же срубить насмерть демона. Секунду

спустя он уже бился еще с тремя, яростно крича, нанося удары и получая такие же взамен. Лейтенанту хватило силы лишь на одну фразу, его легкие были до предела напряжены.

— Мадеус! Разбивай сферу!

В этот самый миг демоница нашла в себе силы открыть глаза и посмотреть в сторону кричавшего воина. Ее глазам открылось ужасное зрелище. Люди и демоны схлестнулись в жестокой борьбе, не желая уступать друг другу. Воины «Сотни» с безумием в глазах отражали натиск чудовищ, и нельзя было понять, кто из них уже смертельно ранен, а кто и вовсе заносит клинок последний раз в жизни.

Все случилось в один миг. Блэк Харт отдал приказ, и девушка увидела в этой кровавой бойне благородство этого воина, и тут же она почувствовала и печаль, и ужас, и, как она потом поняла, тоску.

Метко брошенный костяной штык пробил шлем Харта насквозь, его тело качнулось, а клинок опустился. Он упал на спину, не сгибаясь, его ноги даже не подкосились. Лейтенант был повержен рядом с Делахоном. Кто это видел, ревели от гнева, силясь разорвать врага, но для этого уже не было сил. Мадеус, видя, что случилось с тем, кто принял его в этот отряд, в эту семью, кто проявил к нему уважение, почувствовал отчаяние, и в этот миг он бросил стеклянную сферу себе под ноги и с силой наступил на нее.

Его доспехи разорвало, и в плоть вонзились длинные когти. Охотник на демонов упал на колени и выдохнул:

— Мы те, с кем вам еще не приходилось встречаться.

Глаза охотника закрылись, и он повалился на бок.

Тьма и весь этот мир не видели такого света, который потоком хлынул из разбитой сферы Мадеуса. Это было унизительное оскорбление для обители ужаса. В тот самый момент, когда оставалось совсем чуть-чуть, чтобы уничтожить отряд людей, вмешались силы света. И это выглядело, как первая в жизни пощечина для самовлюблённого юнца, которая заставляет застыть и потерять контроль над ситуацией.

Демоница была рождена в мире, где слово «добро» имеет совсем иное значение, нежели в мире воинов «Чертовой сотни». И потому на нее яркая вспышка света подействовала чуть иначе, чем на жителей Гардии, но уж точно не так, как на демонов. Свет с неистовой силой и яростью испепелил всех вокруг, оставив лишь пепел, падающий на землю. Каким принципом пользовалась эта сила и почему она не задела девушку, могли объяснить только те, кто ее создал.

После яркой вспышки зрение подверглось сильному удару, а сам разум затуманился, в голове стоял шум, а к горлу подступила тошнота. Не было больше слышно звуков боя, рычания демонов и яростных криков людей. Не было вообще ничего, кроме тишины, в которой можно было слышать свое дыхание, а потом демонесса провалилась во мрак и летела, ей казалось, что ее полет длится невообразимо долго и она падает вниз с самой высокой точки ее мира и вот-вот должна разбиться. И в этом полете не было тревоги — лишь спокойствие и умиротворение.

Все прекратилось, когда девушка почувствовала дуновение ветра, что-то начало щекотать ее руки, а воздух, который она обильно вдохнула, был совсем другим. Тогда она открыла глаза.

Это был другой мир. Полный жизни и света. Из ее красивых глаз текли слезы, когда она, не моргая, смотрела в голубое небо, в котором кружили чудные животные. Воздух был необычайно

приятным, хотелось вдыхать его без остановки. Яркое солнце заставляло щурить глаза. Каждый шорох зеленой травы, каждый звук животного или птицы приносил жительнице Пандемония приятное ощущение. Она снова закрыла глаза, представляя, как она гуляет по таким лугам, как птицы садятся ей на руки и их прекрасное пение заставляет ее улыбаться. Девушка была босая, наслаждалась приятной мягкостью травы и ее ароматами. Этот мир манил к себе, показывая, что он готов делиться всей своей любовью и лаской, всей своей жизнью, и демонесса готова была на все, чтобы ее представления сбылись.

— Этого не будет, если вы вторгнетесь в Гардию.

Голос был старческий, но полный сил, он звучал не зло, с небольшим укором. Возлюбленная герцога Рутара вновь открыла глаза, оторвавшись от своих приятных мыслей.

Опершись на деревянный посох, перед ней стоял небольшого роста старик. Его глаза источали мудрость, а длинная седая борода говорила о его почтенном возрасте. Кроме посоха, оружия при нем не было, он с любопытством рассматривал демоницу и, казалось, изучал ее, а возможно, он просто восхитился красотой жительницы другого мира и ему было приятно лицезреть такой восхитительный бриллиант. Ведь даже растрепанная, демонесса имела безупречный вид.

— Ты провидец? — спросила она.

— Не нужно быть провидцем, чтобы видеть, как ты восхищена нашим миром, твои слезы текут не от света солнца, а от счастья находиться здесь.

— В своем мире я была счастлива.

— Возможно, это так, — согласился с ней старик. — А возможно, ты заблуждалась.

Он пожал плечами и протянул ей руку. Заметив, как девушка отпрянула, он добавил:

— Мы не жестокие, но убивать умеем. Тебе мы не причиним вреда.

Ухватившись за крепкую руку, девушка поднялась на ноги и тогда увидела ужасную картину.

Вся лужайка была залита кровью солдат, бросивших вызов самому ужасу. Многие из них лежали неподвижно, смотря в залитое синевой небо, и лишь по вздымающейся груди можно было понять, что эти люди еще живы. Весь их вид говорил о том, что им пришлось преодолеть нечеловеческие испытания. Даже здоровяк Торм лежал на боку, не в силах пошевелиться, вся его спина была разорвана, на ней отчетливо виднелись тяжелые раны, которые не каждый способен перенести.

То тут, то там кто-то пытался подняться, дабы помочь своим братьям, но у них больше не было сил на это, и они стискивали зубы от отчаяния и боли. Тот воин, что стоял на страже демоницы и, как она поняла, обладал неведомой силой, припал на одно колено и, сняв шлем, тяжело дышал, его красивое лицо было искажено болью и отчаянием.

Глаза девушки перебегали от одного человека к другому, и, осматривая каждого, она силилась понять, выживет воин или же ему суждено оставить этот мир. Так или иначе, среди сотни воинов, порубленных и искалеченных, девушка искала того, кто дал команду разбить сферу, у кого была надежда на спасение, и она оправдалась. Что-то подгоняло жительницу Пандемония и заставляло торопиться, как будто она могла больше не увидеть того, кто был ей так необходим.

И вот она увидела воина, стоящего на коленях и смотрящего из своего изувеченного шлема на своих собратьев. Правая сторона его доспеха, защищавшего голову, была пробита костяным шипом, и казалось, в таком страшном ранении нет места для жизни, однако человек дышал, глубоко вдыхая воздух родного ему мира. Ей так захотелось увидеть лицо этого человека, узнать, какие у него глаза, что девушка невольно смутилась от своих мыслей; воспоминания потоком хлынули в ее разум, заставив устыдиться. Ведь кто-то сейчас в отчаянии пытается выяснить, куда пропала та, которая так нужна его душе, пусть даже эта душа темная.