Рай для негодяев
Шрифт:
– А про вездеход он от меня узнал? И про Феликса Бурова, который не бросает друзей в беде, я тоже промолчал. Зато я подробно поведал ему о вражде между отщепенцами и полеводами. На что гениальный полководец сразу же клюнул. Нельзя судить людей по себе, Фридрих. Это говорю тебя я, первый на Арнауте мошенник. Если бы все люди были похожи на Соломона Когана, мне пришлось бы поменять профессию. К счастью, честных и порядочных людей много больше, чем думают люди, подобные Кларку.
– Для кого к счастью? – ехидно спросил Манн.
– Для меня, естественно, – пожал плечами Шнобель.
Несмотря на оптимизм, переполняющий его душу едва ли не с самого дня рождения, Соломон отлично понимал, что полеводы встретят оплошавшего отщепенца без большого восторга. И оказался прав в своем предвидении. В цитадели находилось около полусотни хорошо вооруженных бойцов, к тому же изрядно обозленных на островитян, оторвавших их в самый неподходящий момент от работы. Впрочем, Буров и Бонек выслушали рассказ Соломона довольно спокойно. Шнобель, естественно, давил на жалость, описывая приключения отщепенцев на острове рабовладельцев. А для убедительности он даже показал Везунчику и Кузнецу кольцо на собственное шее, которое должно было определить его судьбу на долгие годы.
– Именно поэтому ты нас предал, – вздохнул Бонек.
– Вот тебе раз, Станислав, – развел руками Шнобель. – Я что показал им тайные тропы? Я провел их через непроходимые заросли? Меня как мешок погрузили на адмиральскую ладью и приволокли сюда. Вот и вся одиссея Соломона Когана, начальника тайной полиции несостоявшейся империи Хромого Тимура.
– Мы потеряли пять человек убитыми, – хмуро бросил Буров. – Десять общинников ранены.
– Прими мои искренние соболезнования, Феликс. Но ты напрасно думаешь, что причиной появления островитян в долине был наш неудачный поход. Повод – да. Но эти люди до сегодняшнего дня считали себя хозяевами планеты и беззастенчиво грабили всех подряд. На их острове одних рабов пятьдесят тысяч. А о белых обезьянах я вообще молчу. Хромой Тимур просто не знал, куда сует свой арнаутский нос. Островитяне живут в городах, обнесенных каменными стенами. Патриции владеют обширнейшими поместьями. Они научились добывать и обрабатывать металл. И, наконец, у них есть то, о чем мы с вами мечтаем со дня появления на Эдеме, я имею в виду домашний скот. Я привел в долину не десантников, Феликс, я привел сюда стадо коров, отару овец, сотню свиней и, по меньшей мере, десяток коней. О курицах, утках, гусях и прочей ерунде, я просто молчу.
– И где все это богатство? – усмехнулся Кузнец.
– Пока на острове. Ждет своего часа.
– Выкуп? – спросил Буров.
– А что им еще остается, – пожал плечами Шнобель. – Бравый адмирал Кларк потерял половину своих десантников и флот. Кстати, сколько вы отловили гребцов?
– Пока сто двадцать. Остальные по лесу рыщут на противоположном берегу. Но деваться им все равно некуда.
– Гребцы, конечно, второй сорт, но это не значит, что вы должны возвращать их на остров даром, – начал что-то быстро подсчитывать Соломон. – Значит так, я предлагаю следующий расклад: адмирала и его офицеров мы обмениваем на Лавальера и наших общинников. Десантников – на домашних животных. Причем за одного человека две скотины. Гребцов меняем на птицу из расчета один к пяти. Возражения будут?
Бонек и Буров переглянулись. Фридрих Манн издал горлом звук очень похожий на протест, но взгляд Соломона пресек словесный поток торговца в самом начале, и тот лишь безнадежно махнул рукой.
– Нам нужно посоветоваться, – сказал Буров. – Со специалистами.
Феликс имел в виду, конечно, Фермера, который пока молча слушал красноречивого посла, но по глазам Ривьеры Соломон без труда определил, что в его лице он найдет самого горячего союзника. Полеводы отошли в угол цитадели и принялись что-то горячо обсуждать. Несколько раз Буров брался за рацию – наверняка разговаривал с Агрономом.
– Видел средство связи? – покосился на Манна Шнобель. – Не вашим хрипунам чета.
– Старейшины не согласятся, – почти простонал Манн. – Столько скота и птицы!
– Не смеши, Фридрих. Скот дело наживное. Ты лучше подумай, чем аукнется вашим патрициям потеря четырехсот десантников. Их надежды и опоры. Наверняка среди простонародья найдутся вожди, которые попытаются воспользоваться ситуацией и спихнуть надоевших старцев с Олимпа. Об этом ты подумал? Подобные поражения часто заканчиваются социальными революциями. Так что сиди и не вякай. Мы с вас по-божески берем, как с добрых соседей.
Перспектива грядущего социального катаклизма напугала Фридриха Манна, принадлежавшего к сословию всадников, до икоты. Ситуацию на острове он знал гораздо лучше Шнобеля, а потому нарисованная последним картина грядущих бед не показалась ему фантастической.
Совещание Бурова со своими помощниками не затянулось. Уже через десять минут он официально заявил парламентером, что принимает предложение адмирала Кларка о сдаче и со своей стороны гарантирует всем фигирийцам жизнь. А что касается свободы, то они получает ее только после того, как выполнят все взятые на себя обязательства. Однако никто не собирается кормить их даром, и до получения выкупа им придется поработать на заготовке древесины и ремонте поврежденной ими пристани.
– Одно маленькое замечание, Феликс, – почти простонал Шнобель. – Освободи от работ адмирала и офицеров, иначе этот надутый индюк вздумает сопротивляться и погубит массу людей.
– Черт с ним, – махнул рукой Кузнец. – Пусть тунеядствует.
Его превосходительство патриций Кларк пришел в ярость, узнав об условиях сдачи. В конце концов, у него под рукой оставалось еще две сотни отборных бойцов, готовых умереть за своего адмирала. Увы, воинственное настроение флотоводца, бездарно проигравшего битву на сухопутье, отказались разделять даже офицеры его свиты, не говоря уже о простых десантниках. А намек Фридриха Манна на то, какими бедами может обернуться для острова Благоденствия бесславная гибель его доблестных защитников, подвел под панические настроения крепкую идеологическую базу.
– Офицеры могут сохранить холодное оружие, – кивнул на кортики Соломон. – Тем самым их честь не пострадает. Что касается принудительных работ для рядовых, то они продлятся не более двух недель. Именно столько времени нам с Фридрихом Манном потребуется, чтобы сплавать на остров и вернуться обратно. А дабы ускорить процесс загрузки выкупа, господину адмиралу следует написать письмо в Совет старейшин, а господам офицерам неплохо бы известить родных о своем непростом положении.
– А полеводы сдержат слово? – спросил лейтенант Валента. – Чего доброго они заберут выкуп и сошлют нас на рудники.
– У общинников нет рудников, – успокоил его Фридрих Манн. – И держать в плену такое количество людей для них слишком накладно. Поэтому если Совет старейшин откажется выкупить десантников и гребцов, то вас либо утопят, либо выгонят в гинкговый лес безоружными.
– Скажу честно, сам бы я выбрал первое, – вздохнул печально Соломон. – Поскольку в эдемских лесах безоружный человек не проживет и суток. Так что решайте, господа. Времени у нас в обрез.
Десантники начали сдаваться раньше, чем адмирал Кларк принял историческое решение. Офицерам пришлось поторопиться, дабы не оказаться в хвосте стихийно разрастающегося процесса. Пленных решили разместить в цитадели, возле которой уже скапливались гребцы, переправляемые с противоположного берега на пирогах. Их оказалось много больше, чем предполагалось поначалу. Динамитные патроны, падающие на дно ладей, разносили деревянные суденышки, но люди при этом почти не несли потерь. В панике гребцы, выбравшись на берег, побежали было в гинкговые лес, но очень скоро сообразили, чем для них может обернуться путешествие по эдемским джунглям. Островитяне, выросшие на благословенном острове, панически боялись динозавров, не отличая травоядных от хищников. Их пугали даже протоцератопсы, выпущенные, наконец, из Новой пещеры, чтобы порезвиться на травке. Вучко и Лумквист собрали по окрестным зарослям две с лишним сотни человек, которых на пирогах переправляли в долину.