Рай для закалённых
Шрифт:
Осталось лишь побороть привязанность к тому, что я в нем любила...
– Кстати, ты о ней не задумывалась?
– на секунду опустив глаза, продолжил Микаэль.
– Не успела.
Задумывалась, конечно. Но на психокоррекцию решаются не за один день: до того, как отказаться от мечты, нужно помучаться. Я уже намучалась по горло. Сделать психокоррекцию мешало кое-что другое.
– Самое лучшее из всего, что на сегодняшний день придумано от зависимости. Всего три-четыре сеанса...
– Знаю, - перебила я.
– Плавала.
Вилка Микаэля брякнула об тарелку. Он недоверчиво посмотрел исподлобья, но разочарования, что странно, в его взгляде не было. Был интерес.
– Я думал, Игорь у тебя первый.
Как красиво он удивляется. А еще сильнее может?
– Первый. Из мальчиков.
Теперь брякнул нож.
– Мы ведь с тобой не о сексе говорим? В сексе он вообще никакой.
Вот зачем я это сказала? Светло-зеленые глаза Микаэля стали большими и круглыми.
Однако объяснять, что не было у меня ни с кем секса, я не стану.
Микаэль подобрал приборы и вернул лицу улыбку.
– Двусмысленная ремарка, - задумчиво отметил он.
– А что за девочка?
Очень захотелось сладкого, и я попробовала, наконец, торт.
– Наташа.
На этот раз Микаэль сначала проглотил кусок, и только потом удивился:
– Она же злая?
Настала моя очередь удивляться.
– Откуда ты знаешь?
Он на миг замер с вилкой возле рта, будто сам не ожидал от себя такой осведомленности, а потом вспомнил:
– Это ведь она шипела у тебя за спиной, когда мы приехали на посадку?
Перед отбытием на базу?.. Точно, что-то было такое. За недолгое время нашей дружбы мы с ней успели смертельно друг другу надоесть.
– Она.
Что-то меня к ней отчаянно притягивало, и что-то ей нравилось во мне, но все же мы были разными настолько, что общение друг с другом не приносило нам почти никакого удовольствия.
– Действительно, злая. Но еще очаровательная и яркая.
К тому же, Наташа с детства обожает Руту, мудро отошедшую в сторону в тот странный для нас обеих период, и внезапно возникшая тогда связь со мной выбила ее из равновесия, которое она инстинктивно стремилась обрести вновь, отчего я чувствовала себя лишней.
– Не может находиться нигде, кроме центра всеобщего внимания, и желает быть лидершей, - насмешливо добавил Микаэль.
Точно. Это все она. Было больно с ней рвать, но необходимо.
– Потрясающая наблюдательность, - похвалила я.
– Про кого еще из моих одноклассников ты можешь сказать так же много?
После двух сеансов психокоррекции, избавившей меня не только от привязанности к Наташе, но и от малейшей потребности в общении с ней, я поспешила вернуться к дружбе с Вероникой, в которой доброты было немного больше, а желания звездить гораздо меньше, и "тишина" которой оказалась гораздо богаче, чем я себе представляла.
– Ни про кого не хочу говорить. Ты мне нравишься теперь еще сильнее.
– Из-за того, что любила девочку?
– Да.
Опуская голову, он быстро взглянул на меня, и его глаза в этот момент выдали слабость. В них был страх. Маленький, случайный, легко подавляемый, и от этого милый и трогательный. Микаэль дарил мне могущество, и все его проекты, объединявшие нас, из категорий абстрактных вдруг превратились в реальность. Он стал немного ближе. Возможно, я скоро окончательно решусь расстаться с любовью к Игорю.
20. Мир против нас
На базу я попала, когда все ее обитатели уже спали. Микаэль проводил меня до самой двери комнаты и чуть не вошел следом, но я его остановила: по отношению к спящим тут же Веронике и Светлане это было бы бестактно.
"Точно сама справишься?" - мысленно спросил он.
"Конечно", - заверила я и закрыла дверь.
Еще не хватало, чтобы он помогал мне ложиться в постель...
Вот тут-то, в привычной обстановке, и стала очевидной разница между "раньше" и "сейчас": то, что делалось механически и незаметно, теперь требовало концентрации внимания и сил. Если бы кто-то видел, как я, чувствуя себя поленом, раздеваюсь и укладываюсь, я сгорела бы со стыда.
"Ну как?" - вдруг спросила Натэлла.
"Продержусь", - со скрежетом зубовным натягивая одеяло, пообещала я.
...И все же утром вернулась прежняя жизнь, которая помогала мне на время забыть о спинальных проблемах. Кто-то искренне обрадовался тому, что я снова в проекте, и лишь в последний момент смог удержаться от крепких объятий, кто-то вежливо продемонстрировал радость, кто-то напустился с требованиями срочно доделать какие-то детали интерьера. Это была Наташа, конечно. Я послала всем сделанные в больнице эскизы отдельных частей ландшафта и занялась интерьером.
С болью пришлось подружиться. Чтобы не привыкать к лекарствам, я старалась как можно экономичнее двигаться, вставать с кровати и ложиться, одеваться и раздеваться, когда никто не мог этого видеть, а сидеть только на стуле и за столом. Это не всегда удавалось, к сожалению. Надеть комбинезон и обуться незаметно было практически невозможно, но часто рядом оказывались те, кому помочь мне было приятнее, чем любоваться моей неуклюжестью, и я по двадцать раз на дню кого-нибудь благодарила. Случалось и по-другому.
Как-то раз, уйдя с головой в расчеты, я засиделась за кухонным столом в позе, при которой тяжесть тела держала только одна рука, и напряжены были мышцы спины только с одной стороны. Закончив, я заметила, что Алан и Рута из-за нехватки места за столом едят стоя, быстро выключила компьютер и слишком резко встала, что для расслабленной части мышц, очевидно, оказалось полной неожиданностью. Едва встав, я одной рукой ухватилась за край стола, чтобы не рухнуть на пол, а другой непроизвольно вцепилась в непослушный бок. Боль шарахнула почти мгновенно, я замерла, стараясь поймать баланс, зажмурилась и привычным уже приемом отстранилась от нее. Открывая глаза, я периферическим зрением заметила, что Клара повторила всю мою неловкую комбинацию, стоит теперь, подбоченившись, и гротескно морщится. От стыда захотелось исчезнуть, но стыд быстро нокаутировала злость.