Рай для закалённых
Шрифт:
Мы мчались над океаном все дальше, и страх уже надоел моему организму, который понемногу начал отпускать натянутые вожжи-нервы. Пять минут, конечно, миновали, впрочем, я догадывалась: сказав об этом Микаэлю, я услышу в ответ, что они еще не начались. Он был очень точен и во времени, и в обещаниях. Хотя сейчас явно жульничал.
Гул в днище летателя стих. Мы плавно снизились, не достигнув поверхности воды всего-навсего на полметра. Я вдруг оказалась лицом к Микаэлю: он за полсекунды, очень ловко и аккуратно, развернул меня в седле и, перекинув мои ноги через свои бедра, прижал к себе так плотно, словно собирался меня собой поглотить. И я... да, мгновенный испуг отступил, и я почувствовала нечто совершенно новое - единение. Он в этот миг стал частью меня, большой и важной, мы вместе, тесно притертые друг к другу посреди океана, превратились в другое существо, огромное и сильное, и счастливое. Как это получилось, что за неизвестные мне тонкие эмоциональные механизмы запустил Микаэль, я в тот момент не хотела знать. Он смотрел на меня, и, поборов, наконец, потрясение, я тоже подняла взгляд. Его глаза в этот миг вспыхнули счастьем, будто он получил то, чего давно ждал.
– Вот теперь время пошло...
Обдав горячим дыханием, он коснулся губами моего лица, легко и нежно, но только в первый миг, а затем нежность приросла силой и метаморфировала в страсть. Я лежала в его руках между небом и океаном и никуда не могла деться, я лишь разомкнула губы, принимая первобытную, нет - первозданную, изначальную и чистую мощь. Такого прежде не случалось: прикосновения Микаэля были не просто контактом кожи с кожей, они проводили в меня импульсы силы, наполняя и заставляя дрожать каждую клетку тела. Ничего, кроме Микаэля, вокруг не существовало. Целых пять минут.
Сделав глубокий вдох, он откинулся назад.
Время истекло.
"Что это?" - подумала я. Голос подвел.
– Любовь, - ответил Микаэль. Он все еще не мог отвести от меня сияющих глаз.
– Так правильно ею заниматься.
– А как ты это сделал?
Он смущенно улыбнулся.
– Не знаю. Я просто тебя люблю.
– То есть, - не поверила я, - ты не ожидал, что это будет так... так?
Он наклонил голову.
– Нет. Наверное, умные люди вроде твоего брата скажут, что эндорфин, оставшийся в крови после мощного вброса адреналина, перемешался с окситоцином, что вызвало какой-нибудь нервный резонанс, но я считаю такого рода объяснения несостоятельными.
– Любовь?
– Да. Наши души оторвались от всего земного, и где-то в мире душ соединились в одну, полноценную и огромную, поглотившую время и пространство, и именно сей акт, а не наоборот, вызвал в наших телах цепную гормональную реакцию.
Какая красивая теория. И так точно описывает то, что я чувствовала...
Что-то острое вдруг появилось во взгляде Микаэля, а его губы, перестав улыбаться, сжались.
"Я буду любить тебя вечно. Я никому тебя не отдам".
Новая волна удовольствия прокатилась внутри тела. Эту мысль он напитал очень яркой, хотя и болезненной, эмоцией. Почему? Никто не пытается меня у него отобрать, даже Саша, имеющий, вроде бы, хоть какую-то возможность для этого.
Я тронула его губы.
– Хорошо. Я ни на кого тебя не променяю.
И это был предел - последний, самый весомый повод задернуть шторы и залезть под одеяло. Возвращение в дом Микаэля, к его друзьям, не хотелось даже представлять. Жаль, что летатель не предназначен для городских улиц.
– Ты сможешь довезти меня до порта? Там я сяду в платформу и уеду домой. Завтра вечером снова встретимся. Мне надо отдохнуть.
Он тихо вздохнул, взял мою ладонь, поднес к своему лицу и поцеловал.
– Конечно. Встретимся.
Расстаться оказалось трудно - словно на самом деле наши души где-то в своем мире приросли друг к другу, и, чтобы разъединить их, понадобилось усилие. Но я его приложила.
Дома я постаралась отвлечься от Микаэля с его океаном, опасаясь завязнуть в зависимом от него состоянии. Влюбиться в ответ на любовь... Как же приятно быть объектом такой сильной страсти, чувствовать себя сосудом, в который вливается поток восхищения! И я уже понимаю, что нуждаюсь в них, в этой страсти и этом восхищении, что жду и хочу получить их снова. Как же больно будет когда-нибудь их лишиться!..
Почему лишиться?
Потому что все когда-нибудь проходит, а любви это особенно свойственно.
Но ведь Микаэль сказал, что будет любить меня вечно!
Он не знает, как быстро и незаметно проходит любовь...
Такие мысли крутились, вызывая тревогу, они не доставляли радости. Проклятый опыт! Не случилось бы в моей жизни "дурацкого Игоря", не отвернулся бы от меня папа - я была бы спокойно счастлива.
Заварив чай, я вломилась с подносом к Георгию и Ангелине. Они удивились неожиданному чаепитию, и тут же вспомнили какие-то подходящие к случаю истории. Рассказывая и смеясь, они оба то и дело серьезно поглядывали на меня, словно видели, что со мной происходит нечто необычное. Я чувствовала: Ангелина подбирает слова, поджидает момента, чтобы спросить, и это было бы здорово, потому что ей всегда удавалось очень детально и метко анализировать житейские ситуации, но тут со своей кружкой пришел Кастор. Он сел за стол, поздоровавшись, и, больше ничего не говоря, внимательно слушая подопечных, просидел до последнего глотка чая. Он тоже чего-то хотел, но было совершенно непонятно, от кого. Его внимательное ожидание ощущалось, как направленный в висок тонкий лучик света, оно даже немного грело. Неужели и он заметил какую-то значительную перемену во мне?
Обсуждать произошедшее с его участием, конечно, не хотелось. Отнеся на кухню посуду, я сразу ушла к себе.
Вымылась в душе.
Задернула шторы.
Забралась под одеяло.
Закрыла глаза.
"Тишину" мгновенно атаковали клочки минувшего дня. Они буквально кололи и кусали, один другого тревожнее.
Микаэль и Саша - оба на военной службе, что само по себе опасно, и я, в общем, с этим смирилась. Одной опасностью больше - стоит ли беспокоиться?.. Конечно, стоит, ведь опасность внутри них самих. Эту опасность не смогла преодолеть вся наша суперпередовая наука, ни один психокорректор не справился с бунтующими гормонами двух слетевших мальчишек. В том, что они пытались, сомнения нет.
"Побочка" проявляется как последствие стрессовой ситуации. Побочный эффект от "усилителя" в голове... У всех, кто родился здесь после войны. Кастор упоминал о нем, когда обнаружилось, что он чувствителен к чужой боли и страху. Он, правда, считает, что "побочка" от имплантатов свойственна только "первой волне" нашестранцев, но это, скорее, всего, объясняется тем, что кризисные стрессы, такие, которые бывают при угрозе жизни, у нас, "второй волны", как правило, не случаются.
В головах у всех имплантаты... Мы все чипированные, как домашние животные. Похоже на кошмар. Кто-то может управлять мной через эту штуку? А избавиться от нее можно? Да как могли с нами так поступить?!
Кажется, прошло полночи. Меня кидало от обиды на грубое вмешательство в мой мозг к уверенности в продуманности и необходимости такого шага для моей собственной пользы. Если именно имплантату я обязана способностями и к телепатии, и к сложным мыслительным операциям, то это вовсе не плохо! Доставшиеся мне в качестве побочных эффектов возможности сегодня оказались спасительными, хотя больше годятся для развлечения...
И еще.
Я люблю Микаэля.
Конечно, люблю. Не могу не любить.