Рай для закалённых
Шрифт:
Ого. А он ведь наверняка родом из какой-нибудь страны, где женщин столетиями гнобят. Насколько же надо быть независимым... и как любить свою маму.
– Ты, конечно, понимаешь, что меня закидают камнями, если я сообщу о такой правоприменительной практике на конференции. Все эти борцы за права детей... с их же матерями.
– Так ты на стороне Президента?
– не поверила я.
Кастор картинно округлил глаза:
– Разве я могу осуждать за то, что сам не имею возможности совершить? Скажем так: я не вправе делать вывод о некоем деянии как о преступлении без достаточной информации обо всех обстоятельствах.
– Но так же можно любое преступление оправдать!
– Любое преступление можно объяснить. Имеет значение оценка мотива. Если мотив не вызывает уважения - содеянное является преступлением, причиненный вред подлежит возмещению, личностные факторы, приведшие к преступному посягательству на защищаемое благо - коррекции.
– Ты очень много слов сейчас сказал, - вынужденно призналась я.
– Пожалуйста, поясни тезис о материнской власти в любом проявлении. Не будем говорить о новорожденных - они, наверное, и понять-то ничего не успевают, но получается, что мать и потом, когда ребенок подрос, может его убить?
– Может, - кивнул Кастор.
– В Нашей Стране за ней признается такое право. К счастью, женщины сами за собой его не признают, и обращаются в "Службу общего здоровья" сразу, как только начинают чувствовать неприязнь к своему детищу. Часто выясняется, что психокоррекция нужна не столько матери, сколько ребенку - выявляются разные девиации, но результат всегда положительный.
– А если матери нравится мучить своего ребенка, бить его или унижать?
– Тогда в "Службу общего здоровья" обращается отец ребенка или сам ребенок. В результате опять всем хорошо. Ее не накажут за такое поведение, даже если она ребенка покалечит. Ее будут только лечить от эмоционального дискомфорта.
"А если мать своего ребенка бросит - она тоже права?" - бился в моей голове вопрос, не выпускаемый наружу.
– Милая, - вдруг мягко сказал Кастор, - ты смотришь на ситуацию с позиции ребенка. Причем ребенка избалованного, считающего, что родители должны его любить. Кто тебя в этом убедил?
Убедил? Никто не убеждал. Я просто видела, как других детей любят их матери, и чувствовала обиду за то, что у меня такого тепла, такой ясности в настоящем и будущем нет. Это я-то - избалованный ребенок? Вот тебе и День рожденья, Лора...
– То есть, по-твоему, дети должны сказать "спасибо" матерям за то, что они их родили, и ничего более от них не ждать? Матери не должны смотреть с ними мультфильмы, читать им сказки, обнимать их, называть ласковыми словами, помогать им освоиться в жизни, трогать лоб, вытирать сопли?
Кастор посмотрел на меня с жалостью, но твердо ответил:
– По-моему, нет. Дети не должны благодарить матерей за свое появление на свет, потому что матери перед этим их мнением не интересовались. Сама ценность жизни у человека думающего, знаешь ли, под сомнением. Но и мать ничего, абсолютно ничего своему ребенку не должна.
В мою "тишину" вдруг залетела мысль - одинокая, но ярко сияющая: "Я всю жизнь не была несчастной без матери. Я просто завидовала другим!" Зависть - девиация. Не моя мать плохая, а я...
– Можешь сказать в докладе, что проблема убийств новорожденных решается деньгами, вот и всё, - хмуро буркнула я.
– Это и без меня все знают, - ядовито отозвался Кастор.
– Во всех странах, кроме Нашей, находят лучшее применение бюджетным деньгам, чем покупка жизней младенцев. Там лидеры и их приближенные желают иметь много дорогих красивых домов, машин и самолетов, на всех казны не напасешься.
– Ну...
– я вспомнила, зачем завела этот разговор.
– Возьми меня с собой. Ты поздороваешься, скажешь вступительное слово, а я создам иллюзию цунами.
Кастор не сразу сообразил.
– А, это как когда вернулся твой брат? Соблазнительное предложение... Очень соблазнительное...
Я затаила дыхание. Кастор же не спешил соглашаться. Он встал, нарезал хлеб, достал из холодильника сыр, сделал четыре бутерброда, приготовил еще кофе на двоих, поставил все это на стол, подобрал с подоконника какой-то картонный квадратик и только потом ответил:
– Спасибо, нет.
– Почему?
– насупилась я.
– Сам выкручусь. А у тебя сегодня другие планы.
Он положил картонный квадратик передо мной. Ярко-рыжими буквами на нем было напечатано: "Праздничное Логово. 3 зала для Вашего праздника! Развлечения для детей и родителей! Высококлассная кухня! Танцпол под звездным небом, хиты классические и современные!" Кровь бросилась в лицо. Кастор в моей ладони перевернул картон, и я смогла прочитать написанное от руки на обратной стороне: "Воскресенье, с 17-00 до закрытия. Все услуги оплачены".
С трудом я подняла глаза на Кастора.
– С Днем рождения, - серьезно сказал он и запил поздравление глубоким глотком кофе.
– Спасибо, - автоматически ответила я. Тоже сглотнула и спросила: - Это же куча денег, наверное...
– Да, но ты слишком экономичная подопечная: то на полевой практике, то в больнице, ужинаешь не дома, мало покупаешь. На что-то надо тратить твое финансовое обеспечение, вот и пожалуйста.
Мне все равно было трудно поверить, что равносильное свадьбе торжество не разорило моего опекуна до нитки.
– А... какие услуги оплачены?
Он напряг лоб, вспоминая.
– Недели две назад оформлял, подожди... Стол с двумя переменами блюд, закусками и десертом на компанию до 60 человек, развлекательная программа на разные возрасты (ты ведь позовешь Георгия с Ангелиной и Леона с Натэллой, правда?), клоун и шоколадный фонтан. Клянусь, денег хватило.
– Э-э-э... клоун? Шоколадный фонтан?
– Ну, - Кастор занервничал, - я впервые организовываю детский день рождения. Что-то не так?