Разбитая надежда
Шрифт:
Улыбка, с которой он разговаривал с двумя клиентами, исчезла, когда он посмотрел в мою сторону.
— Теи здесь нет. Она дома с Чарли.
— Это прекрасно. Я просто зашел выпить пива.
— Хочешь пива?
— Да. — Почему это было удивительно? Можно подумать, что, как бармен, Джексон привык к тому, что люди просят пива. — Любое пиво, которое у тебя есть.
Он нахмурился и взял пинтовый стакан. Но вместо того, чтобы подойти к ряду кранов вдоль бара, он наполнил стакан ледяной водой.
— Немного отличается от того, которое я обычно пью.
Джексону это явно не показалось смешным. Складка между его бровями углубилась, когда он поставил воду на стойку.
— Сегодня вечером ты впервые встречаешься со своим ребенком. Неужели появиться в доме Теи с запахом алкоголя — это именно то первое впечатление, которое ты хочешь произвести?
Черт. Я просто хотел выпить пива, чтобы успокоить нервы, но он был прав. Я не хотел, чтобы от меня пахло пивом, когда встречу свою дочь.
— Джексон, — раздался хриплый голос позади него. — Оставь его в покое.
Из заднего коридора, который исчезал за баром, появилась пожилая женщина. Ее волосы свисали до плеч густыми белыми и седыми прядями. Ее кожа была загорелой и морщинистой. Морщины вокруг ее губ были скорее трещинами, чем тонкими линиями. Все то, что моя мать презирала в возрасте, эта женщина носила с гордостью. Она была красива, особенно ее карие глаза, которые были светлыми и полны жизни.
— Вы работаете в лагере. — Я видел ее вчера, когда Уилла водила нас по главному домику. Она работала на кухне, но прежде, чем Уилла смогла представить нас, она убежала и исчезла.
— Это действительно так. Я Хейзел Роудс, — она протянула руку над стойкой и минула Джексона, оттолкнув его с пути.
— Логан Кендрик.
— Ты, наверное, не помнишь, но я тоже была здесь вчера с Чарли. Во время Великого побега лягушки.
— Нет, извините. Я был… отвлечен.
— Понятно. — Она усмехнулась и похлопала Джексона по руке. — Это Джексон Пейдж. Смею предположить, что он не представился.
Я протянул руку, но вместо того, чтобы пожать ее, Джексон скрестил руки на груди.
Он был на два, может четыре сантиметра выше меня, и, вероятно, больше на килограмм девять мышечной массы, но, чтобы запугать меня требовалось гораздо больше, чем груда мышц. Даже в такие дни, как сегодня, когда все шло наперекосяк.
Держа руку по-прежнему вытянутой, я встретил пристальный взгляд Джексона. Прилив знакомой уверенности пронесся по моим венам, когда я отказался отступить первым.
Вот оно. Именно это мне и было нужно весь день. Шанс надеть маску, которую я носил на напряженных переговорах. Шанс доказать, что меня нельзя победить. Шанс стать влиятельным человеком, которым я был в городе. Этот парень не знал этого, но он оказал мне огромную услугу, будучи мудаком.
Я ответил на пламенный взгляд Джексона своим холодным. Стоит отдать ему должное, он продержался дольше, чем большинство. Но когда он начал переминаться с одной ноги на другую, я понял, что победил.
Он опустил руки и протянул мясистую ладонь.
Мы оба были напряжены и сжали ладони друг друга сильнее, чем нужно, но я не отпустил его руку, пока он не отпустил мою. Мышцы плеча немного горели от того, что я держался так долго.
— Это было интересно. — Хейзел ухмыльнулась. — Джексон, сделай мне одолжение. Приготовь для меня новый бочонок Mиллер Лайт.
— Конечно. — Он хмыкнул и повернулся. Но прежде чем уйти, он развернулся ко мне. Положив обе руки на стойку бара, удерживая мою воду, он наклонился вперед, чтобы сказать тихо:
— Меня не волнует, сколько у тебя денег. Причинишь им вред, — и ты покойник.
Я кивнул.
— Понял.
Джексон оттолкнулся от стойки, затем исчез в коридоре и скрылся из виду.
— Не обращай на него внимания, — сказала Хейзел, прислоняясь бедром к барной стойке. — Он просто защищает Тею.
После этой фразы я снова был на грани. За исключением того, что сейчас мои нервы были взбудоражены ревностью. Горький вкус распространился по моему языку, и я сделал глоток воды.
Тея сказала мне прошлой ночью, что у нее не было отношений, но было ли у них что-то с Джексоном? Я ненавидел саму мысль о Тее с другим мужчиной. Мои первобытные инстинкты встали на дыбы, и я подавил желание сказать Джексону, что я был с ней первым.
Но Тея не была моей. У меня не было на нее никаких прав. И все же она мне нравилась.
Очень сильно.
Когда я был с ней много лет назад, все было так легко и свободно. Встреча с ней прошлой ночью в том старом сарае вернула все те чувства.
Мне нравилось, что она ничего от меня не ждала. У нее не было скрытого плана. Мне нравилось, как она изогнула бровь, когда задавала вопросы.
Мне нравилось, что, помимо всего прочего, она была хорошей матерью. Она думала о нашем ребенке в первую очередь.
И мне тоже следует думать о Чарли, вместо того, чтобы беспокоиться о Джексоне и Тее. Еще одним глотком воды я проглотил свою ревность. Вероятно, она снова всплывет на поверхность — Джексон был не единственным, кто был одержим Теей, — но не сегодня.
— Я здесь не для того, чтобы навредить Тее или Чарли, — сказал я Хейзел.
— Я знаю это, — сказала она, наливая себе стакан воды. — Как я и сказала. Не обращай внимания на Джексона. Мы все просто заботимся о Тее.
Я напрягся. Что случилось в жизни Теи, что у нее были такие яростные защитники? Было ли это из-за ее детства? Или мужчины? Может ли она или моя дочь быть в опасности?
— Есть что-то, что я должен знать? У нее ведь нет проблем, не так ли? — Потому что, какой бы ни была проблема, я бы заставил ее исчезнуть.