Разбитые на осколки
Шрифт:
Их слова отдаются в моей голове до сих пор.
«Мы должны сократить рабочую силу, которая брошена на поиски, чтобы быть уверенными, что офицеры задействованы в каждом из открытых дел на данный момент».
«У нас все еще есть отличные зацепки, нет причин терять надежду, что мы не раскроем дело».
«Такие вещи требуют определенного времени, миссис Ромера».
«Уже прошло больше месяца, мистер и миссис Ромера. Дело Алексис будет открыто, но до того момента, пока мы не найдем новых зацепок, мы не можем ничего сделать. Держите нас в курсе, если вы узнаете
— Это что у тебя ванильный пудинг? О, сестренка, только не говори, что ты забрала последний ванильный пудинг.
Голос прорезается сквозь мои невеселые мысли. Я резко разворачиваюсь и вижу молодого нового специалиста, который сердито смотрит на чашечку в моей руке. Я только что взяла ее из охлаждаемой витрины, которая находится передо мной. Она поднимает на меня взгляд, и я в свою очередь упиваюсь извращенным чувством удовольствия, когда замечаю, как воцаряется понимание на ее лице — аахх, черт. Старший ординатор. Я буквально слышу, как в ее голове звучат эти слова. Я узнаю девушку, это Джеффери. Она болтушка; полагает, что она претендентка на место в хирургии. Но много тех, кто ходит, распутает сплетни, что они претенденты на месте в хирургическом отделении.
— Какие-то проблемы, Джеффери?
Она качает головой.
— Нет, доктор Ромера. Определенно никаких проблем. — Она сжимается, пробегая мимо меня, на ее лице воцаряется выражение презрения, она убегает прочь от меня, прежде чем я успеваю дать ей дежурство в морге вместе с Бочовиц до конца недели. Они все ненавидят это наказание. Бочовиц работает в морге на протяжении тридцати восьми лет. Он невыносимо забавный большее количество времени, точнее, все время, но у него есть довольно пугающая привычка разговаривать со своими пациентами. Естественно, они все мертвы, и никто из них не отвечает вам, но Бочовиц в ходе разговора отвечает за них. Это жутковато, да, но, несмотря на все его особенности характера, нет ни одной такой вещи, которую бы он не знал о человеческом теле. Когда я была молодым специалистом, то проводила довольно много времени в подвале под оживленным центром больницы Святого Петра, составляя ему компанию, стараясь не высовываться. Это было наилучшим решением не влазить в распри затеваемые другими такими же интернами, как и я. Но что важнее всего, я училась у него.
Краем глаза я замечаю на противоположной стороне столовой доктора Патэла, обедающего в одиночестве. Я не видела его с того самой ночи, когда Зет привез Лейси. Он поднимает взгляд, замечает, что я подхожу и улыбается.
— Привет, Слоан! Как дела? — Он пинает стул ногой одетой в тапочки и выталкивает его из-под стола с противоположной стороны. — Слышал, что ты прикреплена к тому парню бандиту с огнестрельным ранением.
Было время, когда огнестрельное ранение было захватывающим случаем для моей практики, мы боролись за них, но сейчас, повидав множество таких, мы все прекрасно осознаем, что все дело лишь в стечении обстоятельств, которое рано или поздно сложится в твою сторону, и ты попадешь на такой случай. Результаты исходов таких повреждений такие изменчивые, неблагонадежные, что большинство врачей-ординаторов делают все возможное, чтобы скинуть таких пациентов на того, кто ближе всех стоит в этот момент.
— Ага, знаю. Парень был на грани смерти, но вы вытащили его с того света.
Суреш кивает, проглатывая полный рот еды.
— У этого паренька список приводов длиннее, чем твоя рука… Моя мама покупала у них продукты в том магазине. Я столько раз ей говорил, чтобы не делала этого. Но она привыкла общаться с девушкой, которая там постоянно находится. Как там ее имя?! Не могу вспомнить. Как бы там ни было, ее мужа Фрэнки застрелили пару недель назад. И она, и его брат, паренек что наверху, оба они прекрасно
Это все звучит, как будто произошло в Нью-Йорке или Чикаго; я начинаю кушать свой пудинг, засовывая ложку в рот.
— Если честно, у меня нет никакого желания даже думать обо всем этом. Я хочу думать, о чем-нибудь более позитивном, — говорю ему с усмешкой. — Когда твоя свадьба? Я получила пригласительный месяц назад и предположила, что она будет не скоро, судя по заголовку. Но теперь, когда дата стала известна, половина больницы обсуждают это.
— Через две недели, — говорит мне Суреш, подмигивая. — Я буду женатым мужчиной. Это и, правда, нечестно, потому что я нахожусь в самом расцвете сил. И женщины не должны отказывать себе в возможности воспользоваться моим телом… — Он показывает вилкой на себя, играя бровями. Не сказать, что он подходит под описания классического, привлекательного мужчины, но в нем что-то есть, то от чего девушки просто сходят с ума. Я смеюсь над его глупой шуткой и пожимаю плечами
— Я уверена, что тебе понравится. И Ребекка очень счастлива.
— Я знаю, — проговаривает он, и его голос становится серьезным. — Она сказала мне передать тебе, чтобы ты привела с собой парня, с которым встречаешься или планируешь. Обязательное требование, к сожалению.
Я даже не задумывалась о паре. Я вжимаюсь в свой стул, опуская глаза на пудинг. Возможно, я могу привести с собой Пиппу, как мою пару. Ведь люди так делают, приводят своих друзей, так? Я спрашиваю Суреша об этом, и он только серьезно смотрит на меня в ответ.
— Нет. Это должен быть тот, с кем ты спишь.
Ха! Точно. Да, как например, Зет Мейфэйр, с которым определенно можно начать отношения. Это просто смехотворно.
— Или тот, с кем ты планируешь переспать после того, как напьешься на моей свадьбе, — продолжает говорить Суреш, подмигивая, и в этот самый момент в столовую торопливо входит один из моих коллег, еще один врач, Оливер Мэйси. Он выглядит обеспокоенным. Мужчина находит меня взглядом, и мой желудок ухает вниз, когда он торопливо следует к нам.
— Слоан, тебе зовут наверх. Копы требуют провести детальный опрос докторов, которые работали с парнем Монторелло.
Бл*дь. Просто замечательно. Я бросаю пластиковую ложку обратно в тарелочку с пудингом. Ланч закончен.
— Помни, Слоан, — Суреш кричит мне вслед. — Нужно прийти с тем, с кем ты спишь!
Целая столовая, забитая людьми, поворачивается на меня, чтобы наблюдать, как я пытаюсь побыстрей улизнуть, полностью смущенная произошедшим.
***
— Этот пациент свидетель убийства. Он находится под стражей для обеспечения его безопасности. Это невероятно важно, чтобы этот парень не был застрелен в этой больнице, пока он тут находится, вы понимаете, что это значит? — Толстый детектив в ужасном костюме обращается к нам, как будто мы непроходимые идиоты. Он маленького роста и лысый и передвигается по комнате, словно злобный ротвейлер. Стройная девушка детектив — скорее всего его напарник, как мне кажется — терпеливо ожидает, пока он заткнется, чтобы начать говорить самой. Наконец, у нее появляется шанс вставить пару слов:
— Я детектив Куппер, я буду находиться тут на протяжении ночи, если нужно будете связаться со мной. Ели вы заметите кого-то незнакомого в коридоре, тогда вам нужно прийти ко мне или же к любому офицеру, которые находятся на месте и рассказать, что вы видели. Это очень большая больница, и многие люди приходят и уходят, поэтому мы понимаем, что может быть неимоверно трудно попытаться оценить незнакомый ли это человек, или же вы его видели ранее. Особенно, когда вы стараетесь делать свою работу.