Разбуди меня
Шрифт:
Воспроизвожу на листочке несколько букв. Помню не все.
Что я могу ей написать?
"Если ты исчезнешь, я буду тебя искать".
Оставляю в дверях. Еду к себе. Фишки для нард выставлены на доске высокими пирамидками, одна на другую. Пацаны играли.
Ложусь спать.
Ночью вздрагиваю от того, как вся эта конструкция обрушивается. И фишки с грохотом скачут по полу.
Открыв на мгновение глаза, закрываю снова. Мне ценен сон, я хочу в него вернуться. Мне сниться, что Тати со мной там. И мы где-то в
Утром, встаю, не выспавшись.
Колю себе витамины, морщась, делаю глоток настойки. Поднимаю глаза на столик для нард. Там бумажка…
С колотящимся сердцем, беру в руки, открываю. Там наш шифр. Зависаю, расшифровывая.
"Обещаешь?"
— Обещаю…
Глава 14 — Гости
Упахавшись вхлам, валяюсь под рукоходом, смотрю в темное звездное небо. Может быть, потому что почувствовал, что есть прогресс, а может потому, что пытаюсь спровоцировать встречу с Тати, теперь я зависаю на турниках постоянно. Утром, в обед и вечером.
Скучаю очень… Немного фантазирую.
Слышу шаги.
Не Татико. Тяжёлые шаги. Грузные, четкие. Это что за гости?
— Добрый вечер, — нависают надо мной два здоровых кабана.
— Добрый-добрый, — подозрительно смотрю на них снизу.
— Не подскажете, соседей ваших как дома застать?
— Соседей?… — внимательно оглядываю их.
У обоих мелькает кобура. Менты что ли? Не похожи…
— Соседей здесь уже много лет не было.
Интуитивно не хочу говорить им о Татико. Особенно после намеков Зольниковой.
Один из них кладет кисть на ручку от моего кресла. Задумчиво двигает его туда-обратно.
— Чего на траве-то лежишь?
— А чего бы мне на ней не лежать?
Второй пинает этого по ботинку. Типа, не отвлекайся.
— Не видел соседей, значит?
— Не-а.
— Слышь, инвалид… Ты чего лепишь нам? Люди другое в вашей деревне говорят.
— За то, что люди говорят, я не отвечаю.
— Ладно…
Откатывает демонстративно мое кресло чуть дальше от рукохода. Какой нехороший человек!
Поднимаясь на локтях смотрю им вслед. Уходят обратно на участок Тати.
— Что-то заебался, Сергеич, сюда кататься без толку.
— Шеф сказал пасти это место.
— Нет места, нет проблем.
— Такого приказа не было.
— А это импровизация. Тебя наняли неудобные проблемы решать… Тут без импровизации никак.
В смысле "нет места"?
Перевернувшись на живот, тянусь к колесу кресла.
— Да мать твою! — цежу, психуя.
От беспомощности и злости, кровь бросается в лицо. И опять удается встать в упор на колени.
Ух! Отлично! Рывок вперёд, дотягиваюсь.
Тяну обратно, к шведской стенке, прикрученной
Взбесили меня эти кабаны. А отсутствие ног вообще не оправдание для бездействия. Я им и без ног шеи посворачиваю.
Снимаю со скамьи у бани замшевые ножны для метательных ножей. Пацаны дарили. Вот, развлекаюсь от скуки иногда. На бане висит мишень. Засовываю между бедром и стенкой сиденья. На всякий… Может, они неадекватные.
Подъезжая, слышу плеск. Словно ведро воды плеснули на стену дома. Чувствую запах бензина. Беспредел…
Куда ты вляпалась, родная?
Достаю телефон, начинаю все это снимать. Потому что один в поле конечно воин, но с братвой как-то повеселее.
Подставляют старый деревянный стул к стене, облитой бензином. Прикуривают оба. Один держит в руке открытую Зиппо с пламенем. Он бросает зажигалку, стул вспыхивает. Свистнув, окрикиваю их.
— Эй!
Поворачиваются. Нажимаю несколько кнопок.
— Рот откроешь, твой дом будет следующий, — с угрозой. — Ты ничего не видел.
— Не-а… Тушите, мужики. Видео ушло в следственный отдел службы безопасности. Вместе с вашими рожами и эпично летящей зажигалкой. Какая статья за поджог, напомни…
Переглядываются.
— Гонишь.
— Ну иди, покажу… — ухмыляюсь я.
Пламя разгорается. Кабаны недовольно переглядываются. Сжимаю рукоять ножа пальцами.
— А ты кто вообще, инвалид?
— Я? Да никто…
— Толян, надо тушить. Эльдар нас сам прикопает.
— Погоди…
Вытаскивает ствол. Чешет на понтах им голову. Значит, не взведен. Хрень в том, что в кресле беда с размахом и балансом. Это сбивает точность броска. И я ебусь уже неделю с меткостью, пытаясь приспособиться под ограничение хода руки.
— Телефон кидай.
— Возьми, — тяну ему.
— Кидай!
— Возьми.
Подходит. Эх высоко… С такой позиции только кастрировать или убивать.
Как только касается пальцами телефона, намеренно роняю. Бросив на меня яростный взгляд, наклоняется.
Захват… Дёргаю на себя. Приставляю лезвие к горлу.
— Ствол медленно вверх.
Поднимает.
— Бросай в кусты.
— Ты чё, мужик?! — кряхтит он. Чуть усиливаю давление, кожа на его шее лопается. — Всё-всё! — закидывает.
— Скажи своему коллеге, чтобы потушил пламя. Или останешься здесь, травку удобрять.
— Тебе ж пиздец!
— Или — тебе. Скорая будет ехать час. Истечешь ты за семь минут, может, за пять. Смотря насколько сейчас боишься. Долбит кровушка в уши? Долбит… Я и так чувствую.
— Сергееич! Туши!
Второй срывается за водой. На адреналине и в темноте не сразу до меня доходит, что к колодцу. Слышу грохот, мат, мучительные стоны.
— Вот уроды косорукие! — психую я. — Ни поджечь, ни потушить. И кто-то же вам платит ещё за это.