Разбуди меня
Шрифт:
Тео глухо зарычал.
— Я не спрашиваю твоего позволения, Малфой. Будешь командовать своими домовыми эльфами, но никак не мной. Связываться с такими людьми, как ты, чревато и неблагонадёжно, но на сей раз у меня нет другого выхода. А на твоё место работы чихать я хотел. Пусть хоть всё Министерство сгорит в Адском пламени, лишь бы эта тварь сдохла. Кстати, — с сарказмом протянул он, — неплохая идея! Но тогда меня точно ждёт остаток жизни в Азкабане, а провести последние деньки, как мой отец, я не хочу.
— А она тебя всё равно изменила, — внезапно сказал Малфой. Тео хмуро взглянул на него, смутно догадываясь, о чём тот толкует. — И даже почти спасла. Я же говорил, когда-нибудь тебе доведётся узнать, что такое настоящая...
— Стоп. На этой позитивной ноте мы прервём нашу беседу, а то она больше напоминает мне приём у психиатра в отделении «Недуги от заклятий» Мунго. Лучше пока ознакомься с картой, а мне надо в библиотеку.
Тео вышел из комнаты, на ходу застёгивая верхнюю пуговицу рубашки и поправляя галстук — мадам Пинс терпеть не могла небрежности в одежде учеников и могла запросто выставить его из читального зала — и хлопнул дверью.
— «Ознакомься с картой»... — вслед ему проворчал Драко, передразнивая. — Будешь командовать своими домовыми эльфами, когда вернёшь свой особняк. Если вернёшь.
Конечно, Тео как никто понимал, что библиотека — то самое место во всём замке, где Гермиона могла появиться с наибольшей вероятностью. Но на часах было уже семь вечера, а завтрашним утром на столе Макгонагалл должен был лежать его реферат по усложнённым превращениям.
Тео быстро преодолел восемь лестничных пролётов и едва успел убрать ногу с последней ступеньки, как лестница пришла в движение. Внутренне усмехнувшись своему «везению», он пересёк коридор, дёрнул на себя дверь библиотеки и попал в царство книг, характерной пыли и тишины, плотной и обволакивающей, так сильно разнящейся с гулкой тишиной пустого этажа и нарушаемой лишь поскрипыванием перьев сидящих в читальном зале учеников.
Ни на кого не глядя, Тео прошёл сразу к столу мадам Пинс и предъявил пропуск в Запретную секцию, ещё вчера подписанный благодушно настроенным Слизнортом. Собственно, в это благодушное настроение его повергли зелья, сваренные Тео после уроков — сваренные, по словам Слизнорта, безупречно и просто прекрасно. Несмотря на любопытство, декан Слизерина повёл себя как истинный педагог и не стал расспрашивать своего ученика, который пришёл к нему более двух недель назад мрачнее тучи, о том, с чего ему вдруг взбрело в голову пропускать дневные уроки. За это Тео был ему весьма благодарен, правда в тот вечер ограничился лишь сухим «Спасибо, профессор».
С Макгонагалл дело обстояло чуть сложнее. Хоть она старалась быть человеком непредвзятым и объективным, всё же странная просьба Нотта вызвала у неё целый ряд вопросов. Этот мальчик был не просто сыном Пожирателя смерти и самым преданным, как всем казалось в прошлом году, исполнителем наказаний брата и сестры Кэрроу; нет, больше всего он настораживал её своей закрытостью и, как следствие, непредсказуемостью. Замкнутый таинственный Тео, который ходил по школе, напустив на себя маску пренебрежения, насмешки или недовольства (тут уж как придётся), был не понятен даже ей, учителю с огромным стажем работы с детьми. Для Макгонагалл он представлял собой такую же тёмную лошадку, как и для всех остальных преподавателей: в нём таилась какая-то опасность, скрытая агрессия, которая временами вырывалась наружу и вводила окружающих в ступор, а уж тех, кто попадал ему под горячую руку — и вовсе в самый настоящий ужас. Чаще всего эта его черта проявлялась на квиддичных матчах. Макгонагалл обожала эту игру и относилась к игрокам с почтением, а к некоторым, отличающимся особенным талантом, даже с восхищением. Но, главное, она привыкла не просто смотреть матч со своего места возле комментаторской позиции, а наблюдать за всеми игроками в целом и каждым в отдельности, и за годы, проведённые в Хогвартсе, она ещё никогда не видела, чтобы кто-то играл столь жёстко. Даже бывший капитан слизеринской сборной Маркус Флинт со своими напарниками-силовиками не внушал ей столько опаски и инстинктивного желания прикрыть голову руками, когда кто-то из них проносился на метле совсем рядом.
Но в итоге она, как женщина мудрая и рассудительная, пришла к выводу, что лучше разрешить Нотту не ходить на занятия, раз в этом есть такая острая необходимость — конечно же, взяв с него обязательство сдавать вовремя все контрольные и семестровые работы и с усердием готовиться к ЖАБА самостоятельно. Однако, она сделала это вовсе не из потакания подростковым прихотям или капризам и уж точно не из чувства осторожности: как типичная представительница факультета Гриффиндор, она, разумеется, была не из робкого десятка. Когда Нотт пришёл со своей просьбой к ней прямо в директорский кабинет, она не увидела в его глазах, смотревших на неё спокойно и прямо, ни малейшего признака глупой блажи, надменности или высокомерия. Скорее, весь его вид выражал угрюмую, но бесповоротную решимость, но кроме этого было что-то ещё, едва уловимое, очень сильное, но тщательное запрятанное вглубь его загадочной натуры.
Довольный и в то же время немного удивлённый тем, что всё-таки сумел получить разрешение у самой Макгонагалл, Тео внешне снова не показал ни единой эмоции, бросив перед уходом из кабинета всё то же учтивое сухое «спасибо». Но он не мог знать, что стоило ему переступить порог и закрыть дверь с той стороны, как портреты Дамблдора и Снегга, до этого момента замеревшие в ожидании исхода разговора, тут же зашевелились, степенно и одобрительно кивая Макгонагалл.
— Вы всё правильно сделали, Минерва, — сказал Дамблдор.
— Вы так думаете? Меня всё-таки гложет сомнение, что я просто пошла у мальчишки на поводу.
— Нет-нет. Похоже, это действительно не детская причуда; тут всё гораздо сложнее.
Не знал Тео также и то, что Снегг, его бывший декан и один из немногих людей, которых он на самом деле уважал, почти слово в слово повторил сказанную Малфоем фразу:
— Вот и ещё один на стадии исцеления. Она настигла и его, слава Мерлину.
— Верно подмечено, Северус, — с хитрой полуулыбкой кивнул ему Дамблдор. — Теперь душа мальчика как никогда близка к спасению. Это... удивительно. Вы не находите, Минерва?
— Ах, так вот в чём дело, — тонкие брови Макгонагалл взлетели вверх. — Та самая великая сила, да, Альбус?
— Именно так... — задумчиво произнёс Дамблдор, но глаза его из-под очков-половинок задорно блеснули. — Именно так...
Мадам Пинс сунула свой крючковатый нос в пропуск, потом грозно зыркнула на Тео, смерив его неприятным взглядом-детектором, и молча указала в сторону дальних стеллажей — мол, идите. Он сразу же поспешил туда; за все годы учёбы он бывал в Запретной секции довольно часто и теперь точно знал, какая книга ему нужна.
Что касается подготовки к ЖАБА, Тео даже не заморачивался по этому поводу, уверенный в том, что на экзамене его природная одарённость и волшебные навыки сделают своё дело и без предварительного штудирования учебников. Но вот все промежуточные работы он хотел сдавать на высший балл, как вчерашние зелья, и потому сегодня, не найдя для заданного реферата полной информации в своих книгах, невероятно древних, ценных и со столь же невероятной бесцеремонностью валяющихся на дне чемодана, был вынужден подняться из подземелий на четвёртый этаж. Во всём, что могло привлечь его внимание (а такого, к слову, было совсем немного), Тео был законченным перфекционистом и хотел за свои труды получать оценки не ниже «превосходно».