Разбуди меня

Zetta

Кстати, Гарри же говорил о том, что на днях был в гостях у Андромеды, поздравлял маленького Тедди с Днём рожденья. Подумать только, малышу уже год! А ещё он сказал, что Тедди только-только научился ходить и как раз, когда пришёл Гарри, потопал вслед за бабушкой встречать своего крёстного. Немного не рассчитал силы и чуть не упал, в последний момент ухватившись за бабушкину ногу. А потом прижался к ней, обнял и прямо в глаза сказал «Мама»... Боже, боже, ведь пройдёт несколько лет, и он узнает, что его мама, как и папа, как и дед, погибли в этой треклятой войне, сражаясь с...

А Том Реддл? С рождения лишённый не только заботы и тепла в сиротском приюте, но и элементарного человеческого отношения к себе, с годами он всё больше озлоблялся и в итоге стал... тем, чем стал. И вряд ли за всю его, с позволения сказать, жизнь Тому приходило в голову, что убийства и насилие — не лучший способ достичь величия. Но, как говорится, каждому своё...

Интересно, если бы он был способен мыслить сейчас, в своём нынешнем жалком состоянии, то пришёл бы к какому-то иному выводу? Мне кажется, нет. Такие люди — точнее, нелюди — неисправимы.

У Падмы и Малфоя на завтра запланирован долгожданный поход в Отдел. Скорее бы!

С этими мыслями Гермиона отправилась спать, зная, что завтра с самого утра будет ждать весточку от Падмы.

— Прошу, ребята, проходите. Это холл Отдела тайн или, как его ещё называют, Первая комната.

Сол Крокер обвёл глазами просторный круглый зал, где всё, начиная от стен и заканчивая потолком, было идеального чёрного цвета, отчего казалось, будто находишься внутри обсидианового куба. Вокруг всей комнаты через равные интервалы были расположены одинаковые двери без ручек и табличек, такие же чёрные, как и обрамляющие их стены, отчего различить их в тускло-синем пламени свечей в канделябрах было ещё труднее.

Падма с Драко переглянулись: оба были здесь впервые и оба были поражены, с нетерпением и, в то же время, инстинктивной опаской ожидая, что же будет дальше.

— Сразу вам скажу, — добавил Крокер, — что разрешение Министра магии на это ознакомительное посещение Отдела уже само по себе означает, что вас приняли в невыразимцы, хоть и пока негласно, ожидая от вас, для чистой формальности, успешной сдачи экзаменов по всем усложнённым предметам, которые вы изучали в этом году.

Произнеся эти слова, он сделал вид, что не обратил никакого внимания на то, как Падма тихо и восторженно ахнула, машинально сжав руку Малфоя чуть повыше локтя, однако же мысленно отметил про себя небывалое рвение этой когтевранки попасть на интереснейшую, но очень непростую службу в Отдел тайн. Внутренне радуясь, что на его родном факультете всё ещё есть умные самоотверженные ребята, которых не пугают трудности, Крокер продолжил со сдержанной улыбкой:

— Итак, Комната предназначена для того, чтобы дезориентировать и сбить с толку недоброжелателей, воров или тех посетителей, кто забрёл сюда случайно.

— Простите, сэр, — не вытерпела Падма; невооружённым глазом было видно, как её разбирает любопытство. — Но как сюда можно попасть случайно, учитывая секретность Отдела и степень его защищённости?

В этот момент Драко мрачно усмехнулся: кому как не ему знать, что прямо под тем местом, где они втроём сейчас стояли, находится зал суда, где не раз и не два проходили заседания Визенгамота по делу его семьи.

— В общем, довольно просто, — пожал плечами Крокер, отвечая на вопрос Падмы. — Мы с вами находимся на девятом уровне Министерства, а этажом ниже расположен десятый, где обычно проходят судебные заседания Визенгамота. Лифт на этот уровень не опускается, поэтому попасть туда можно лишь по лестнице с нашего, девятого уровня. Как правило, люди после долгих судебных слушаний слишком задумчивы и рассеянны, и нам приходится частенько сталкиваться в Отделе тайн с так называемыми «потеряшками». Это порядком надоело моим коллегам и лично мне; только за последний год я уже несколько раз подавал заявление мистеру Брустверу о разрешении этой насущной проблемы, поскольку растерянные волшебники, заблудившиеся в это самой комнате среди мелькающих дверей и вопящие «Спасите!» во всё горло реально мешают нам работать. За это время уже можно было реструктурировать коридор — например, сделать видимой только эту злополучную лестницу, а на сам Отдел навести Отводящие чары; да, в конце концов, можно было уже продолжить вниз шахту и пустить лифт до десятого уровня. Но, как видите, Кингсли на посту министра совсем недавно, и после войны не знает, за что хвататься: разруха-то коснулась всех отделов без исключения. Сейчас, насколько мне известно, он занимается реформами в Аврорате: создаёт группу ночных дежурных для усовершенствования системы безопасности...

Падма и Драко снова переглянулись, посмотрев друг на друга с пониманием.

Значит, Робардс наконец послушал профессора Уильямсона.

— Так вот, Первая комната... Она заколдована так, что её главная цель — запутать нежелательного посетителя. Когда сюда кто-то входит, дверь закрывается, — он махнул рукой в сторону двери, давно оставшейся позади, — и стены комнаты начинают неожиданно и быстро вращаться, столь же неожиданно останавливаясь и сбивая человека с толку. Когда же сюда входит сотрудник Отдела, министр, главы других отделов или кто-то, имеющий официальное разрешение (к коим относитесь и вы), комната, как вы могли убедиться, ведёт себя спокойно. Далее — информация строго конфиденциальная. Вы видите двенадцать дверей по всему периметру зала. Они, как вы уже наверняка догадались, ведут в другие комнаты Отдела. Внимание: чтобы попасть в нужную комнату, надо громко произнести её название, и дверь туда откроется сама собой. Несомненно, такое нехитрое условие вас удивит, ведь запомнить названия всего двенадцати комнат несложно. Однако основная загвоздка здесь состоит в том, что любой невыразимец, настоящий или будущий, побывав в Первой комнате и узнав о способе проникновения во все остальные, обязан дать своё согласие о неразглашении этих сведений, которые носят статус повышенной секретности.

— Извините, сэр, — прервал его Драко, — но что, если этот человек не станет подписывать согласие? Передумает, испугается или ещё по каким-то причинам поменяет своё решение?

— Тогда ему просто сотрут память, — откликнулся Крокер так, словно для него это было обычным делом. Хотя, возможно, в действительности так оно и было. — Надеюсь, к вам это не относится, мистер Малфой?

Драко, ни разу не моргнув, достойно выдержал изучающий взгляд Сола Крокера и ответил ровным голосом:

— Безусловно, нет. Моё решение осознанное и окончательное.

— Сэр, а как невыразимцы могут узнать о том, что их новый сотрудник выдал кому-то тайну Отдела? — спросила Падма.

— О, это тоже довольно просто. Пергамент со стандартной формулировкой согласия, на котором вы после нашего ознакомления с Отделом поставите свою подпись, заколдован мощными связывающими чарами. Механизм «оповещения», если можно так выразиться, подобен тому, что срабатывает при нарушении Непреложного обета. Нет, конечно, выдавший секретные сведения не умирает; он лишь подвергается фрагментарному заклинанию Обливиэйт: не помнит, куда он шёл и зачем, о чём были его последние слова, на какую должность он совсем недавно устроился работать и всё в таком духе. Зато отлично помнит, с кем он разговаривал только что, а также знает, что ему срочно, сию секунду необходимо оказаться в Министерстве. Когда он прибывает сюда, за него берутся стиратели памяти, другие же отправляются к тому, кому он проговорился. Из памяти обоих убирают только секретные сведения, после чего отпускают их на все четыре стороны.

— Всё всерьёз, — хмыкнул Драко, дослушав Крокера до конца и думая о том, каким образом будет передавать добытую информацию Нотту. Он бы сильно удивился, если бы в этих связывающих чарах была какая-то лазейка. Но ещё сильнее его удивило бы то, что Падма сейчас думала о том же самом.

— Мистер Крокер, — сказала она, нарушив повисшую ненадолго тишину, — мы слышали о вторжении в Отдел неизвестных около двух месяцев назад. К слову, в этом подозревали именно нас...

— Да, я знаю, — спокойно отозвался Крокер. — Но ведь вас оправдали.