Разбуженные боги
Шрифт:
– Готовься! – крикнул Артем, подняв руку. – Бежать придется очень быстро!
Причем по мокрому песку, по которому не слишком разбежишься. А посему важнее важного было очень точно поймать паузу между подходящими волнами. Тут уж никакие теоретические знания не помогут, полагаться можно только на опыт и интуицию. Артем пристально вглядывался в волны и даже не пытался взглянуть в ту сторону, откуда к ним бежали вооруженные люди. Сейчас самое важно на свете – волны. Вход в море. Войти в штормовое море так же трудно, как в Кремль, но зато прошел кордоны – и тебе сразу станет много
Так, так… Длинная, длинная, короткая… Длинная… Еще немного, и он почувствует это море. Очень длинная, значит, следующая будет короче.
Артем рявкнул:
– Ходу! – и рванул со всей дури.
Айн несся рядом, кося взглядом на господина и явно полностью доверившись ему по части купаний в шторм, каковых у него при всем богатстве дикарского жизненного опыта, судя по всему, не имелось.
Опыт вновь должен был помочь Артему, чтобы не пропустить момент, когда надо бросаться в волну. Если его четко не поймаешь, то волна может приложить так, что мама не горюй. Не убьет, конечно, но завертит, как в барабане стиральной машины, а потом еще и вышвырнет назад, будто выплюнет.
Артем не стал орать «Прыжок!», он просто прыгнул. Вода плитой упала на него сверху, прибила к дну, тут же подбросила и поволокла к берегу, пытаясь перевернуть и закружить. Артем мощными резкими гребками толкал себя вперед, чтобы отплыть как можно дальше от берега. Он ушел вниз еще глубже и проплыл сколько смог в чуть зеленоватом мраке. Воздух стал заканчиваться, и ему пришлось вынырнуть. Даже не увидев, а почувствовав, что у него есть мгновение, он вдохнул как можно глубже и ушел вниз, может, даже на какие-то полсекунды раньше, чем следовало. Но первые мгновения всегда несколько нервозны даже для бывалого человека.
Вновь выскочив на воздух и оказавшись в той самой ложбине между водными горбами, о которой он давеча толковал айну, Артем успел не только вдохнуть, но и сориентироваться. Как это часто случается в штормовом море, его уже развернуло. В последнюю минуту он, оказывается, плыл вдоль берега, что никуда не годилось. Но главное, что он все-таки, по самым скромным подсчетам, отплыл метров на пятнадцать от полосы прибоя. Теперь уж его точно не потащит назад. Уйдя под воду, Артем пропустил над головой очередную волну, снова вынырнул в ложбине между горбами и понял – теперь все, порядок. Он поймал ритм, теперь надо было как следует работать руками, ногами и туловищем, при каждом выходе из воды смотреть, где находится джонка, и делать поправку на снос.
Артем даже не пытался увидеть айна. Во-первых, все равно ни черта не разглядишь в этом аду. Во-вторых, что с того, если и разглядишь? Ну, увидишь, что он, скажем, бултыхается в полосе прибоя, не в силах войти в море, и что? Тут уж ничем не поможешь, тут только сам…
Артем вдруг как бы увидел себя со стороны: сверху – маленькая головка, едва заметная точка, разглядеть которую можно только в том случае, если знаешь, что она там есть. Вокруг серо-стальное буйство, озаряемое всполохами небесной сварки. И эта точка среди волн выглядит совершенно беспомощной и обреченной.
Каждый раз, когда он глубоким глотком закачивал в легкие новую порцию воздуха, а затем из грохота и беснования вновь уходил в подводную тишину и мрак, чтобы затем снова выскочить на поверхность, его пронзало мистическое ощущение – а в том ли мире он сейчас всплывает? Не окажется ли он вдруг посреди совсем чужого океана, где впереди нет никакого корабля, а позади – никакого берега.
Впрочем, эти мысли, подернутые дымкой легкого безумия, не мешали акробату справляться с главной задачей. Неизвестно, каким там стилем плыл дикарь, если вообще плыл. Артем же использовал «дельфин», самый надежный вариант при такой ситуации. Понятно, что «дельфин» – самый энергозатратный стиль, ну так и плыть ему, слава богам, не через весь океан.
Как всегда бывает в подобных случаях, в один момент Артему вдруг стало казаться, что расстояние до джонки не сокращается. Ты вроде уже долго плывешь, а борт корабля все там же, где и прежде. И в голову начинают закрадываться вовсе уж нехорошие предположения – ты, мол, одолеваешь десять метров, а сносит тебя при этом на все двенадцать, значит, расстояние до корабля увеличивается. Силы, быстро уходящей из рук и ног, не хватит, чтобы подналечь и быть в выигрыше у моря, пускай и в небольшом. Если бы Артем не был готов к подобным подлым мыслишкам, то мог бы и запаниковать, а паника на водах – верный путь к погибели. Но он был готов. А тут еще ему удалось разглядеть над кормовым бортом лоб, бритый на самурайский манер, а под ним – круглую физиономию, украшенную обвислыми усами. Садато!
Теперь Артему стало окончательно ясно, что посольские работники добрались-таки до корабля. Кроме того, он понял, что все-таки приближается к джонке, раз уже смог рассмотреть чью-то физиономию. Кстати, было бы неплохо, если бы кто-то додумался бросить ему канат. Должны додуматься… Ага, точно!
Уцепиться за брошенный канат Артему удалось лишь с пятой попытки. Ну а дальше было совсем просто. Знай себе перебирай руками, а для воздушного акробата это занятие столь же легкое, как для сверчка карабканье по травинке.
Когда до верхушки борта оставалось всего ничего, волна, видимо, отличавшаяся особенно злобным характером, подбросила его и могучим пинком под зад зашвырнула на палубу. Он об кого-то ударился и этого кого-то сбил. Аквапарк, бляха-муха! Супергорки, мать их! С шумом окатив палубу, волна схлынула с нее, попыталась было утащить обратно в море и человека, но это уж, знаете ли, хренушки вам, не для того мы столько бились да погибали!
Отплевываясь соленой водой, Артем сидел на палубе и переводил дух. Хотя скорее даже не сидел, а елозил по ней в такт раскачивающемуся на волнах кораблю.
Он провел рукой по поясу. «Свет восемнадцати лун» на месте, пенал на месте. Еще бы им не быть на месте, когда он постоянно контролировал наличие этих предметов во время плаванья, то и дело касаясь их рукой. Стоило ли огород городить с добыванием меча и грамот из форта, чтобы пошло утопить все это в бухте? Между прочим, и книжица, потеря которой ничуть не расстроила бы господина посла, тоже все еще торчала за поясом. Словом, он неплохо справился с штормовым плаванием.
Над ним склонился Хидеойоши.