Разгневанная река
Шрифт:
На следующий день, когда они немного отошли от деревни, Мок почувствовал резь в животе, такую острую, что то и дело бессильно опускался на землю, обливаясь холодным потом и сплевывая темную слюну. «Если это кровотечение, дело плохо!» — тихонько сказал Дык Маму. Они тронулись дальше, поддерживая Мока, пока не приблизились к перевалу. Дорога здесь круто забирала вверх. Взглянув на нее, Мок покачал головой: «Оставьте меня здесь, идите дальше одни!» Но никто из них не решился оставить товарища. Пока обсуждали, что делать дальше, с перевала спустились трое парней в беретах, в синих шароварах, с плотницким
— А что, ребята, соли не найдется? — Нанг подошел к парням.
— Найдется, — ответил один из них.
Он вынул из кошелки соль и протянул Нангу пригоршню.
— Большое вам спасибо!
— Не за что, люди в пути должны помогать друг другу.
Незнакомцы поели и двинулись в путь.
Когда они поравнялись с Дыком, тот проводил их внимательным взглядом и пробормотал: «Что-то подозрительны мне эти плотники!» Потом быстро вскочил и бросился вдогонку, крича: «Постойте, постойте!» Мам и Нанг побежали следом. Незнакомцы остановились.
— Ребята, вы случаем не из лагеря? — спросил Док, который подбежал первым.
— Из какого лагеря! Плотники мы, не видишь, что ли!
— Что-то личности мне ваши знакомы. Вы в Сонла случайно не были? Кхая и Сонга не знаете ли?
— А вы откуда?
Дык назвал свой лагерь, и «плотники» возбужденно зашумели:
— Неужели оттуда? Значит, ваш лагерь тоже разбежался? В вас стреляли? Убитые были?
Наконец Дык спросил:
— Как там дорога?
— Скоро будет пост Ванг, потом, как пройдете перевал, дорога идет по равнине, тут уж совсем легко, села будут чаще попадаться, уже не страшно.
— Ну ладно, идите, а нам еще отдохнуть нужно.
Они попрощались. Трое друзей вернулись к Моку.
— Да мы уже почти пришли, оставьте меня здесь, а сами идите дальше, не задерживайтесь, — уговаривал их Мок.
— Нет, нам нужно разделиться, — сказал Мам. — Дык с Нангом пусть идут, а я останусь с Моком. Станет ему полегче — тронемся дальше, а если будет хуже, вернемся с ним в деревню, а я потом доберусь до дому один.
— Ну что ж, пожалуй, ты прав, — согласился Дык. — Придете в Ханой, разыщите переулок Кхамтиен и дом, о котором я вам говорил. А я постараюсь к вашему приходу уже связаться с организацией.
Нанг достал деньги и, разделив их поровну, половину отдал Маму.
Когда двое друзей уже почти скрылись из глаз, Мок принялся ворчать:
— И чего ты остался? Тоже называется революционер! Жалость проявил!..
— Да ну тебя. Давай-ка лучше вскипятим воды, сварим чего-нибудь поесть. А то у меня живот подвело.
Мам усадил друга под дерево, а сам сходил с бамбуковым ведром за водой и, набрав сухих веток, разжег костер.
…Спустя три дня Мам довел друга до уезда Чуангха. На пароме они молча сидели среди пассажиров, похожие на двух нищих бродяг — оборванные, с желтыми изможденными лицами; на них было страшно смотреть. Так же молча сошли они на берег и, только отойдя на порядочное расстояние от берега, Мок остановился:
— Все. Дальше доберусь сам. Теперь уж не помру. А ты поезжай в Ханой, разыщи Дыка. Потом, наверное, вернешься к себе в Хайзыонг?
— Ага… А ты теперь куда думаешь податься?
— К сестре, в Виньиен. Здесь недалеко. Поживу у нее несколько дней, подлечусь, тогда будет видно. Наверно, поеду в Хайфон, разыщу Гай.
— Держи деньги, они тебе пригодятся.
— Зачем они мне, теперь уж мне недалеко до своих!
После долгих препирательств они согласились поделить деньги поровну, и Мам чуть не силой сунул Моку три бумажки.
— Ну, прощай! — На исхудавшем лице Мока, казалось, жили одни глаза. Он улыбнулся: — Когда-нибудь встретимся.
Мам зашагал по шоссе на Шонтай, оставив друга в придорожной чайной…
…Где он сейчас? Удалось ли ему разыскать свою сестру? Вон ведь сколько сейчас людей мрет от голода!.. Мам вздохнул.
Паровоз издал протяжный свисток. Скоро Хайзыонг. Как они там, в деревне? Кто уцелел, кого уже нет в живых? Жив ли старик Ты Гать? Мам высунулся наружу, держась за железные поручни.
9
Поезд подошел к вокзалу. Сойдя на едва освещенный перрон, Мам стал быстро пробираться в толпе пассажиров к контролеру у выхода из вокзала. К счастью, на нем были довольно приличные рубашка и шаровары, которые не так давно прислала Дыку жена, и контролер не обратил на него внимания.
Улицы маленького уездного центра были почти безлюдны, дома наглухо закрыты, и так же, как в Ханое, а может быть и чаще, встречались голодные бродяги из дальних и ближних деревень. Они лежали под навесами крыш, сидели, прислонившись к фонарным столбам, ослабевшие, бессильно уронив голову на грудь, либо брели спотыкаясь по улицам, сами не ведая куда. На них было жутко смотреть — ожившие скелеты, с запавшими глазами. Порой кто-нибудь падал прямо на тротуар или на проезжую часть улицы и конвульсивно дергался, издавая глухие стоны, тыкаясь головой в землю, царапая ее руками, словно желая зарыться в нее… Мам шел сквозь этот ад, стиснув зубы, сжав кулаки, налитые свинцовой тяжестью.
Как странно выглядит дорога к переправе Тюой! Может быть, он спутал и пошел по другой дороге? Мам шел быстро, окидывая взглядом поля по обеим сторонам дороги. То ему казалось, что этот путь хорошо ему знаком, а то в душу снова закрадывалось сомнение. Вот уже час, как он вышел из Хайзыонга. Дорога чем дальше, тем становилась все пустыннее. Если он идет верно, то сейчас должна показаться высокая хурма, которая росла у входа в село Зиен. Впереди послышались голоса. Мам прибавил шагу и вскоре в тусклом свете луны рассмотрел двух мужчин, которые шли, перебрасываясь короткими фразами. Один из них опирался на палку и нес на плече две туго набитые сумки, у второго болтались на коромысле ящик и узел.
— Если так будет дальше, все перемрут! — услышал Мам.
Он пошел быстрее. Услышав шаги позади себя, путники остановились. Тот, что нес сумки, обернулся, посмотрел на Мама и постучал палкой по дороге.
— Я так выйду к переправе Тюой? — спросил Мам.
— Выйдете, — ответил человек с палкой, не спуская глаз с Мама. — А куда путь держите?
— К реке.
— Поздно. Небось лодочник уж вернулся в село.
— А мне к причалу Гом, — соврал Мам.
— Э! Тогда к утру дойдете.