Разгневанная река
Шрифт:
Спутники Куен достали веревку, связали атаману руки за спиной, а заодно связали и его сына.
— Шагайте!
Обоих вывели из дома и повели по полуденному зною, через холмы, к старой кумирне, что стояла под огромной развесистой сосной.
— На колени! — приказал Бай, когда они остановились перед кумирней.
На атамана страшно было смотреть. Бледный как полотно, он дрожал с головы до ног. Даже сейчас, когда стоял на коленях, этот верзила был по грудь бойцам-дружинникам.
Куен развернула лист и стала зачитывать список злодеяний, совершенных бандитом. Голова атамана опускалась все ниже и ниже, наконец он бессильно рухнул на землю.
Бай дважды
На следующий день Куен узнала, что атаман не был убит. Когда они ушли, сын привел родных, те унесли Туи домой и теперь выхаживают его. Но слух о казни атамана уже разнесся, и результат был налицо: во многих селах грабители стали возвращать награбленное односельчанам с обещаниями, что подобное не повторится. Всюду только и говорили о том, как руководительница группы Вьетминя судила атамана Туи.
Наконец настал день, на который назначили захват склада у переправы Бинь. Сотни шахтеров из Даокхе возглавили многотысячную демонстрацию. Когда вооруженная палками и копьями огромная толпа, над которой пламенело красное знамя Вьетминя, подошла к воротам склада и потребовала открыть двери, ни один из часовых не осмелился воспротивиться. Посты, расположенные в радиусе около двух километров от склада, даже не подали признаков жизни. На этот раз бойцы отрядов самообороны организовали раздачу риса: люди подходили по очереди к дверям склада и, получив свою долю, удалялись. Раздача риса продолжалась до темноты. Прослышав о дележе, люди приходили за десятки километров, они тянулись отовсюду, точно к живительному источнику. Многие, получив рис, не могли сдержать слез. У некоторых женщин не во что было насыпать рис, тогда они решили дождаться, пока не стемнеет, снять шаровары и использовать их как мешок. Насыпав в эти «мешки» рис, они взваливали их на плечо и несли в темноте домой бесценную ношу. Было уже десять часов, а народ все стекался к складу, освещая факелами дорогу в непроглядной ночной темени…
13
Совещание партийных работников состоялось в начале лета и шло двое суток подряд. От зари до поздней ночи сидели участники совещания — их было человек десять — в небольшом кирпичном доме, построенном на берегу реки, обливаясь потом и непрестанно обмахиваясь веерами. После того как Ле прочел решение ЦК о создании боевых опорных баз, настроение у всех поднялось. Товарищи предложили тут же создать свою опорную базу в районах Иенты и Донгчиеу, а позднее подключить и районы побережья. Зазвучали названия гор, рек, городов, которые не раз уже фигурировали в истории страны, — Фалай, Ванкиеп, Батьданг, Тилинь, Куангиен… Ле считал, что торопиться не следует, нужно прежде всего дождаться решения ЦК, но почти все участники совещания считали вопрос о создании военной базы у них в районе делом решенным и перешли к обсуждению практических вопросов: организация вооруженной пропаганды, усиление демонстраций с целью захвата складов риса, пополнение оружия, создание партизанских отрядов, агитация среди солдат, брошенных на «поддержание порядка», ликвидация очагов контрреволюции и бандитских шаек, создание революционной власти в селах… Сколько было проблем, больших и малых, и решение их должна была обеспечить горстка людей!
Больше половины участников совещания были незнакомы Куен, она видела их впервые. Кое-кто из них, догадывалась она, были старыми партийными работниками. Некоторые совсем недавно бежали из тюрьмы. Мама Куен узнала не сразу. Одна из участниц совещания с первого же заседания проявила к Куен какой-то особый интерес. Куен несколько раз ловила на себе ее взгляд, и, когда их глаза встречались, женщина улыбалась и чуть заметно кивала ей.
После обеда женщина отозвала ее в сад.
— Меня зовут Гай, — сказала она. — Когда Кхак работал в Хайфоне, я была у него связной. Он часто рассказывал мне о вас. Никак не ожидала, что доведется встретиться здесь с вами!
Глаза Гай погрустнели, она отвернулась и стала смотреть на реку.
— До чего быстро летит время! Уже пять лет, как не стало Кхака! Вы, может быть, не знаете, что в Хайфоне у Кхака была любимая женщина, у которой от него растет сын. Бедный Кхак, он так и не узнал, что у него родился сын…
— Когда брат погиб… — запинаясь от смущения, начала Куен, — я ничего об этом не знала… Догадывалась, что у Кхака была любимая… А потом Хьеу вернулся из тюрьмы и рассказал…
— Старый Хьеу из Хынгиен? Он вернулся в родные места? Интересно, где он сейчас!
— Сейчас он живет уже в другом месте. Я иногда встречаюсь с ним.
Куен хотела было рассказать Гай о старике, но потом решила — ни к чему. Она уже выработала в себе привычку к конспирации — не говорить никому ни о чем, если в этом нет необходимости.
— Встретитесь, передайте старику от меня привет. Скажите: от Гай, с которой он сидел в ханойской охранке, он сразу вспомнит.
Гай замолкла и задумалась. Куен хотела расспросить эту женщину подробнее о брате, но не решалась. Неожиданно Гай повернулась к девушке и, взяв ее за руку, ласково сказала:
— Откровенно говоря, мы с вами в какой-то степени родственники. Ведь та женщина приходится мне двоюродной сестрой. Знаете, сыну Кхака уже четыре года.
Услышав это, Куен уже больше не смогла сдерживаться, слезы хлынули у нее из глаз.
До самого полудня проговорили женщины, а когда стали прощаться, Гай напомнила:
— Не забудьте адрес, может быть, придется быть в Хайфоне, загляните к нам. Мальчик очень похож на отца, поэтому, видно, и вас чем-то напоминает.
С совещания Куен возвращалась вместе с Канем: им было по дороге. Они не скрывали друг перед другом радости от встречи и от того, что им пришлось часть пути идти вдвоем. Каня вызывали в партийный комитет Северного Вьетнама, вероятно, ему предстоит поездка во Вьетбак. Почти полдня шагали они рядом по мощенной гравием дороге, с холма на холм, позабыв о жаре и усталости.
— Начальник уезда Мон — хитрая бестия, будь с ним осторожней.
— Все равно не убежит от расплаты! Народ готов разорвать его на части.
— Смотри не зарывайся, не спеши, а то непременно что-нибудь упустишь. Тебе, на мой взгляд, нужно обратить внимание на два военных поста, особенно на тот, что у переправы До. Японцы не зря поставили его там, к нему трудно подступиться!
— Слушай, Кань, японцы начали сплавлять рис по Лыонгу на баржах. Может, нам перехватить несколько барж да раздать рис народу?
— Я смотрю, тебе теперь одни военные операции по душе.
— И правда, — улыбнулась Куен, взглянув на Каня.
Она сняла нон и, посмотрев на небо, воскликнула:
— Ой, смотри, гроза идет!
Сзади, от линии горизонта, словно догоняя их, быстро надвигались черные тучи. Налетел сильный порыв ветра, подняв над дорогой облака пыли.
— Скорее бежим! Может быть, успеем спрятаться!
Тучи закрыли уже половину неба, сразу стало темно. Куен зажала нон под мышкой, чтобы его не унесло, ветер растрепал ей волосы, они падали на глаза, мешали смотреть.