Разлуки и радости Роуз
Шрифт:
— После этого наши повседневные тяготы уже не воспринимаются так серьезно, — добавил он, усмехнувшись. — Налоги, штрафы за парковку, посещение зубного, даже развод.
— Ты прав. — Ненависть к Эду вдруг показалась мне смехотворной и абсурдной. Мы оба — не более чем одна миллиардная субатомная частица в безграничном космосе. — Великолепно, — сказала я. — У меня нет слов.
— Да, — ответил он. — Великолепно. И что самое интересное, когда мы смотрим на звезды, на самом деле мы видим прошлое.
—
— Ведь их сияние достигает Земли спустя какое-то время. Глядя на Сириус, самую яркую звезду на небосводе, мы видим его таким, каким он был восемь лет назад — ведь он находится от нас на расстоянии восьми световых лет. А некоторые из галактик, сфотографированных телескопом Хаббл, в миллиардах световых лет отсюда. Их свет путешествует сквозь космос тысячелетиями — возможно, сейчас их уже и не существует. Вот в чем смысл астрономии, — тихо проговорил он. — Она позволяет заглянуть в прошлое. Понять наше происхождение.
— Понять наше происхождение… — задумчиво повторила я. — Любующийся Луной, — вдруг произнесла я.
— Что?
— Анаграмма слова «астроном» [30] , — я только что поняла.
— Любующийся Луной, — повторил Тео. — Как красиво. Ты мастер составлять анаграммы, да? — добавил он.
— Этому легко научиться. Ты находишь параллельные значения, переставляя буквы, располагая их в другом порядке.
— Ты любишь, чтобы все было по порядку, да, Роуз?
30
Astronomer — Moonstarer (англ.).
— Да. И всегда любила. Я даже из имен часто составляю анаграммы.
— И какая же анаграмма у имени Роуз?
— Узор.
— Не только. Эрос [31] .
Я взглянула на него.
— Да, и Эрос тоже.
Он опять поднял глаза. Внезапно у нас над головами пронеслась вспышка, оставляющая за собой яркий свет.
— О-о-о — метеорит! — воскликнула я. — Нет, это не метеорит. Это всего лишь фейерверк, — засмеялась я. И посмотрела на часы: без двадцати двенадцать.
31
Rose — Eros (англ).
— Хочешь еще бренди? — спросил Тео. Издалека доносились звуки праздника. — Наверное, нужно пить шампанское. Я рад, что этот год наконец закончился.
— И я. Я дважды переезжала, вышла замуж, рассталась с мужем, и все за двенадцать месяцев. Не слишком ли много грандиозных жизненных событий для одного года?
— Да уж. Интересно, каким будет этот год, — тихо
— Если бы ты был астрологом, а не астрономом, ты бы знал.
— Мне исполнится тридцать, — серьезно произнес он.
— Когда?
— Первого августа.
— Первого августа? — повторила я.
— Да, а что? Что особенного?
— Нет… ничего, — ответила я. Не знаю почему, но в этот день на меня всегда накатывает депрессия.
— У тебя тоже день рождения в этот день?
Я мрачно рассмеялась.
— Нет. Я родилась в июне. Так… что еще произойдет в твоей жизни в этом году? — спросила я, меняя тему.
— В мае выйдет книга, и я разведусь.
— Значит, пути назад нет?
— О нет. Фиона уже не передумает. Мне кажется, у нее кто-то появился.
— Правда?
Тео кивнул.
— Она не кричит об этом на каждом углу, но у меня такое ощущение.
— Может, и у тебя кто-нибудь появится, — проговорила я, вспомнив Беверли.
— Может быть. Не знаю. Лишь в одном я уверен — Вселенная расширяется, никогда не остается статичной, и я хочу, чтобы моя жизнь тоже менялась. Я скучаю по жене, — добавил он. — Это было… ужасно, но я уверен, что ее чувства ко мне изменились.
— Можно задать тебе один вопрос, Тео? — вдруг осмелев, спросила я.
Он посмотрел на меня.
— Как хочешь.
— Это правда, что ты вернулся из Лидса, только чтобы закончить работу?
— Д-д-а, — ответил он, слезая с качелей и заглядывая в телескоп.
— Ты так торопился, что уехал в канун Рождества?
— Да.
— Ты что, не мог подождать до утра? Или хотя бы дождаться, пока начнут ходить электрички?
— Не мог, — тихо произнес он. — Я не мог ждать.
— И как долго ты ловил машину?
Он задумался.
— Пять с половиной часов или около того. Но машин было мало, и пришлось набраться терпения.
— Ты уехал ночью?
— Да.
— Но почему?
— Потому что я… вдруг запаниковал из-за книги.
— Но почему же ты не взял рукопись с собой домой к родителям, чтобы поработать там?
— Я… волновался, что потеряю ее или, знаешь, оставлю в электричке. — Я ошеломленно уставилась на него. — Ты мне не веришь, да? — спросил он.
— Нет, — тихо проговорила я. — Не верю.
Он сел у детской горки, положив подбородок на ладони.
— Хорошо. Я скажу тебе правду. Настоящая причина, по которой я уехал так внезапно, — Рождество с родственниками, которое оказалось таким кошмаром, что я просто не выдержал. Мне нужно было выбраться оттуда.
— Поссорился с родителями?
— Нет. С женой моего отца.
— С мачехой?
— Нет. Я бы не хотел называть ее даже мачехой: это просто женщина, на которой женился мой отец.