Размышления перед казнью

Кейтель Вильгельм

26.9. [19]43г.

Столь загруженного работой периода, как последние недели и дни, у меня не было еще никогда. Мои адъютанты⁴⁸⁵ считают такую загрузку работой просто неописуемой и удивляются, как это я все успеваю «переварить»⁴⁸⁶.

Поэтому приходится заниматься делами не только целый день, но и засиживаться вечерами допоздна, а то и до самого утра. Пока немного удается поспать, терпеть еще можно... Феликс Бюркнер⁴⁸⁷ прислал мне очень подробное письмо.

Он встретил какое-то непонятное сопротивление со стороны Шмундта, который ни за что не хочет дать ему должность. Но заявлять по этому поводу протест фюреру для меня — дело невозможное. <...>

Ставка

фюрера

24.Х.[19]44г.

Удастся ли мне дописать это письмо, сказать трудно, но начать все-таки нужно! Особенно сообщить не о чем, кроме того, что я вполне в добром здравии. Майор медицинской службы д-р Либерле измерил мне артериальное давление и остался доволен. Но с моим немного перевозбужденным, неврозным сердцем он ничего поделать не может. Однако органических изменений нет. <...> И всё-таки кое-что случилось! Во время автомобильной поездки на фронт погиб от смертельной травмы черепа Роммель⁴⁸⁸. Какая большая утрата, мы лишились полководца с искрой Божией!

А вчера в результате автомобильной катастрофы получил тяжкие телесные повреждения и Кессельринг. Подробностей пока не знаю: во всяком случае, он будет отсутствовать на фронте несколько месяцев, если вообще выживет. В темноте и на большой скорости он напоролся на орудие, получил рану головы и потерял сознание. Будем надеяться, что все обойдется! <...>

Теперь нам приходится вести бои на восточно-прусской земле, где русские прорвались с обеих сторон в Роминтерскую пустошь⁴⁸⁹. Думаю, нам и на сей раз удастся все уладить, но сначала надо подкинуть туда побольше войск, что сейчас и делается.

Наше присутствие здесь действует на население весьма успокоительно. Русские просто не поверят, что мы — всё еще здесь, и это придает нам уверенности. Войск для защиты вполне достаточно! <...>

Ставка фюрера

1.11. [19]44г.

<...> Этой ночью выезжаю в Торгау, в имперский военный суд, где должен ввести в должность нового председателя⁴⁹⁰, да к тому же поговорить с этими господами, как их начальник. С Берлином соприкоснусь только на его дальней периферии при поездке назад. Вызову туда этих господ, они обязаны доложить мне о ходе своих дел, а потом в Фюрсгенвальде отпущу их восвояси.

После всех тягот особенно последних лет будем же и впредь надеяться на более счастливые дни! Ведь, собственно говоря, мы пережили когда-то и Тридцатилетнюю войну (1618—1648 гг. — Прим, пер.), только с 1914 г., с некоторыми перерывами, у нас были времена беззаботные. Наше поколение и наши дети заслужили пожить и во времена с трудом добытого мира. <...>

Встреча в Ткрвизе⁴⁹¹

Запись беседы имперского министра иностранных дел с итальянским министром иностранных дел Гуариглья в присутствии генерал-фельдмаршала Кейтеля и генерал-полковника Амброзио 6 августа 1943 г.

В беседе участвовали Иоахим фон Риббентроп, генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, министр иностранных дел Рафаэле Гуариглья (бывший посол в Турции) и генерал-полковник Витторио Амброзио (с 31.1.1943 г. начальник Верховного командования итальянских вооруженных сил). (См. об этом в указ, воспом. Бадольо. Согласно им, уже тогда были предприняты первые шаги к установлению контакта с западными державами.)

<...> Имперский министр иностранных дел фон Риббентроп открыл обсуждение констатацией: изменения, произошедшие в Италии, и «уход» дуче от власти возымели в Германии и произвели на фюрера «большое воздействие психологического и прочего рода». Он просил бы разъяснить положение и намерения нового правительства. Гуариглья подчеркнул: речь идет об исключительно «внутриитальянских» событиях. Поэтому король решил создать военное правительство во главе со старым солдатом маршалом

Бадольо. Сам Бадольо первым делом заявил: Италия будет продолжать войну и «сдержит данное ею слово». Любое сомнение в верности этому слову глубоко бы ранило честь итальянцев.

Риббентроп ответил: у него нет желания сомневаться в заверениях Гуаригльи. Однако многие события, произошедшие в Италии при смене правительства, вызывают опасения. Гуариглья еще раз попытался внести успокоение. Риббентроп подчеркнул опасности, которые возникли бы в результате возрождения ста-

рых партий, особенно коммунистической. Итальянский министр иностранных дел заверил: положение нормализовано и никакого зондажа в отношении вражеских держав не ведется.

[Далее цитируется текстуальная запись обсуждения.] <...> По настоянию имперского министра иностранных дел генерал-полковник Амброзио сообщил о военных планах правительства Бадольо. Он, прежде всего, подчеркнул: война [на стороне Германии] продолжается. Он подчеркнул далее и то, что в результате данных событий в Италии в военном отношении ничего не изменилось, поскольку военные круги как по своим склонностям, так и в смысле своего влияния полностью остались вне хода политического развития. Поэтому сотрудничество в военной области будет и дальше идти в точности так, как это согласовано. Однако итальянское Верховное командование весьма обескуражено тем, что многочисленные германские дивизии переброшены в Италию без предварительного уведомления, имевшего место прежде. Кроме того, оно удивлено и распределением этих дивизий на итальянской территории.

Амброзио пожаловался на то, что итальянцы зачастую перестают быть хозяевами в собственной стране. Он утверждал, что фюрер в своем двухчасовом выступлении в Фёльтре⁴⁹² обрисовал директивы об обороне Италии с юга до севера и с севера до юга, которые больше не соблюдаются. Теперь [германские] дивизии направляются в Италию без предварительного уведомления, а частично даже продвигаются вперед с применением силы. Сосредоточение германских войск больше не отвечает интересам Италии, а проводится только в интересах Германии. В данной связи Амброзио упомянул также и о стягивании германских войск к Риму.

Фельдмаршал Кейтель ответил: он лично присутствовал в Фёльтре, когда фюрер заявил там, что Италия получит от Германии и в дальнейшем любую возможную помощь за счет отсрочки определенных военных действий на других театрах войны. Чрезвычайно обострившееся положение на Сицилии⁴⁹³ потребовало срочно привести в движение все еще имеющиеся в нашем распоряжении войска, чтобы (после того как итальянские соединения показали себя несостоятельными) оказать соответствующую поддержку германским дивизиям на Сицилии. Ведь германские войска и так вынуждены нести на себе все бремя войны. Таким образом, сюда были переброшены германские соединения со всех театров войны — с Востока, Севера и Запада. Он, Кейтель, в беседе с Амброзио (во время обратной поездки из Фёльтре на аэродром) лично дал согласие предоставить четыре дивизии — наверняка, а еще две дивизии — предположительно. А посему он крайне удивлен тем, будто многие дивизии прибыли в Италию без предварительного уведомления. Предварительные уведомления во всех случаях производятся на границе через местные итальянские органы, и, таким образом, всегда имеется возможность получить недостающие сведения о передвижении германских войск. [Далее слова неразборчивы.]

Ему, Кейтелю, странно слышать, что широко осуществляемая переброска соединений с Восточного фронта и вновь сформированных частей из Франции представлена Амброзио так, будто «Италия больше не является хозяином в собственном доме». Он [фельдмаршал] сожалеет, что дальнейшие усилия ОКВ вновь упорядочить обострившееся в результате внутриполитических событий положение изображается таким образом, словно это делается против воли итальянского народа. Здесь — явное недоразумение, вызванное плохим состоянием итальянских железных дорог. Жалобы на поведение германских войск он готов рассматривать только в тех случаях, когда эти войска имели поводы для аналогичных жалоб на недопустимое отношение к ним самим.