Разорвать порочный круг
Шрифт:
— Прости, прости… я больше никогда не притронусь к тебе…
— Рамси?
Оклик Сансы не возымел никакого эффекта, и Болтон со всхлипом, похожим скорее на вой, то прижимался боком к изголовью, то делал движение по направлению к ней, то вновь отскакивал назад. Он жмурил глаза, метался в ужасе вдоль изголовья и повторял: «Прости, прости, прости», а затем же метнулся в дальний угол постели, и до ушей Старк долетели его слова:
— Я не должен был убивать Рикона, я не должен был трогать тебя, — на глазах бастарда выступили слезы, он с отчаянием на лице бросился к Волчице, но тут же отшатнулся от нее с болью на лице.
У Сансы закружилась
Окунаясь в свой личный ад, Санса взглянула на мечущегося и плачущего Болтона — источника одной части её страданий. Её боль, готовая переродиться в ненависть, рванулась к бастарду, и, не встретив на своем пути никаких преград и не отлетев от них желанием возмездия, влилась в его боль раскаяния. К Волчице явилось осознание: не с нею одной обошлись подло и жестоко, не одной ей хотелось мести. Она лишь оказалась жертвой чужого несчастья, и от этой мысли только захотевшая зародиться в глубине обида развеялась.
Найдя в себе силы, Санса бросилась вслед за Рамси, схватила за руки, чтобы удержать на месте. Он испуганно отвернул вбок закинутую от боли вверх голову, а Старк сжала его руки в своих и, притянув ближе к себе, заговорила:
— Рамси! Рамси, послушай меня. Я прощаю тебя, прощаю, — Болтон со слезами на лице отрицательно замахал головой, все еще пытаясь вырваться из рук Волчицы. — Я прощаю тебя. Со мной все в порядке, видишь? Не ты один виноват в смерти Рикона… Мизинец все подстроил, а я, Джон, ты… мы все попались на это.
Рамси прекратил вырываться и громко заплакал, делая движение по направлению к Сансе, а та, заметив это, обняла его и дала уткнуться в плечо.
— Прости, что сделал тебе больно, прости за всё.
У Сансы сперло дыхание и в груди поднялась вверх волна боли — бывшей боли, которую она сейчас выплескивала наружу. Сквозь плач ей удалось выдавить из себя несколько слов:
— Все хорошо, я прощаю тебя. Все в порядке.
Она снова заплакала, громко всхлипнула, хоть и силилась не дать виду, что ревет. Понимая, что выдала себя, Санса заплакала в открытую. На удивление, но уже через несколько секунд она ощутила, как Рамси обнимает ее. Всхлипывая и обращая свое внимание на мужа, которого она почувствовала, что хочет тоже чем-то успокоить и не расстраивать еще больше, Старк обняла его в ответ и заводила рукой по спине и плечам. Она хотела что-нибудь ему сказать, но ничего не получалось, ибо слезы так и не прекратили течь из ее глаз и мешали говорить.
Происходящее казалось чем-то за гранью реальности, если кто-нибудь увидел бы их сейчас, то не поверил бы глазам. Однако от этого Болтон становился лишь ближе ей, это становилось их еще одним общим секретом, о котором никому
Уже с большего выплакавшись и найдя неожиданную поддержку и понимание Рамси, из-за чего она почувствовала себя гораздо лучше и, желая его отблагодарить, заставила себя остановить слезы. Ощущая их общую горечь, Волчица захотела помочь мужу. Она разжала объятия и, взяв руки поглаживающего ее Болтона в свои, медленно развела их в стороны. Рамси сел прямо и посмотрел на нее. Ловя его взгляд и убеждаясь, что его внимание было на ней, мягко произнесла, мысленно сжимаясь от того, что говорит, и надеясь, что это возымеет свой эффект:
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя тоже.
Старк на миг оторопела и, чтобы скрыть свое удивление и замешательство, потянулась к бастарду за поцелуем. Неторопливо, нежно целуясь, она попыталась воспользоваться моментом для раздумий, но ничего толкового не вышло. Смятение еще не прошло, а эмоции туманили рассудок.
Санса соврала, Рамси — нет, и второе многое меняло. Одна ее часть отказывалась верить вот так на слово и говорила, что здесь кроется подвох, ничего не изменится, с ее чувствами просто поиграют, а вторая — подговаривала дать Болтону шанс и попробовать довериться ему, а дальше — время покажет. И Санса разрывалась между двумя этими порывами, и боясь, и желая попробовать.
В это время она разорвала поцелуй и вновь встретились взглядом с Болтоном. Санса не знала, как выглядела сейчас со стороны и что мог увидеть в ней Рамси, однако смотрел он на нее, как ей показалось, влюбленно. Было приятно это видеть, приятно осознавать, что ее любили. Рассудок пока отказывался в это верить, однако она игнорировала его и, когда Болтон потянулся вновь к ней за поцелуем, подалась ему навстречу.
Неважно. Это было приятно, действовало успокаивающе. Оно прикрывало легкой, почти невесомой тканью открытую рану в ее душе. Можно было представить на мгновение, что все отлично, что нет войны, нет внутренней боли. Существовал только этот момент и спокойствие, которое он нес.
Когда их поцелуй завершился и они оба в очередной раз оказались сидящими друг напротив друга, Болтон произнес, на миг бросив взор на постель:
— Ты приляжешь со мной?
— Да.
Она устала после продолжительных рыданий, чувствовала себя полностью выжатой и, более того, была уверена, что у них двоих было предостаточно времени до ужина. Для нее было действительно лучше прилечь и побыть наедине с мужем.
Скинув обувь, Санса забралась на кровать и легла лицом к лицу с Болтоном, а тот накинул на нее покрывало и приобнял за талию. Раз за разом он продолжал удивлять ее в эти дни, и дочь Старка зачастую оставалась озадаченной и смущенной, то и дело чувствовала себя неловко, потому что не знала, надо ли ей было молчать или говорить, надо ли было касаться какой-то темы или нет. Не знала, что ожидалось от нее. И вновь устремила вопросительный взгляд к Болтону, когда он заговорил:
— Прости. Я вел себя отвратительно. Ты не виновата в том, что произошло с тобой и твоей семьей. Не ты их убивала и не ты хотела их смерти, — с сочувствием глядя на нее, произнес Рамси. Черты его лица выдавали обеспокоенность, а в усталых глазах угадывалась печаль и жалость, при виде которых у Сансы все сжалось внутри от давшей вновь о себе знать боли.
Ей захотелось поговорить, рассказать, как чувствовала себя, захотела встретить понимание и поддержку. Захотела поделиться своим горем и, разделив их на двоих, уменьшить свою душевную боль.