Разрушай и подчиняй
Шрифт:
Оно открыто.
Ящик, в котором он хранил фото и письма о том дне, когда я шпионила за ним.
Его клятва звучала в моих ушах, громко и четко.
Я отомщу. И обрету покой. Я уничтожу этих ублюдков и очень надеюсь, что останусь на свободе.
Артур видел, что я смотрю на ящик. Его лицо ожесточилось, и он сделал шаг ко мне.
— Клео… не надо. — Я перевела взгляд на него, потом обратно. Я должна уважать его личное пространство, но и в тот же момент…
Да к черту.
Я
— Ради бога! — Артур подошел ближе, его руки были на его бедрах. — Ты чертовски торопишься. Когда уже ты научишься быть терпеливой? — Я не подняла глаза, слишком занятая столбцами цифр и букв на бумагах.
Где это?
Мой пульс рос. Я должна была знать.
— Никогда, я не хочу бродить во тьме опять.
Артур присел на корточки, немного оттолкнув меня, чтобы нажать на панель в нижней части ящика. Он вытащил небольшую записку из потайного отделения.
— Вот. Это то, что ты хочешь?
Я схватила ее, позволив другим бумагам упасть на колени.
Мне было все равно, что он был груб. Мне было все равно и то, что я была немного сумасшедшей.
Все, что я хотела сделать, это прочитать — прочитать что-то, что значило для него целый мир.
Это было стихотворение.
Поцелуи на пальцах.
Затяжные прикосновения.
Твое сердце украло мое;
Две души бьются в унисон.
И все же ты отталкиваешь меня —
Отказ — жестокая пытка.
Умоляю тебя поцеловать меня.
Забери меня. Возьми меня.
Сделай меня своей и избавь меня от страха.
Мои слезы покатились по щекам.
Я всегда любила поэзию, но была не очень хороша, но я обнаружила, что гласные и согласные гораздо проще в использовании, чем деление и умножение.
Арт сидел возле меня, пялясь на лист бумаги.
Прошли долгих пять минут, прежде чем он поднял свое прекрасное лицо и посмотрел на меня.
— Ты написала это?
Я кивнула и закусила губу.
Он судорожно вдохнул и запустил руку в свои длинные волосы.
— Чего ты хочешь от меня, Клео? Ты слишком юна, я недостаточно хорош…
— Не говори этого. Ты достаточно хорош для меня.
Он грустно покачал головой.
— Нет. Ты не знаешь, что я делал. Что мне уготовано. Нам не суждено быть вместе.
Животный
— Чувствуешь это?
Его глаза вспыхнули, и он кивнул.
— Твое сердцебиение, да, я чувствую.
— Ты уйдешь от меня, и оно остановится.
В его глазах вспыхнул гнев.
— Не играй со мной в эти дурацкие игры. Ты выживешь без меня. — Мой гнев вспыхнул на ряду с его.
— Нет. Вот увидишь, Арт. Твое сердце бьется для меня, и мое бьется для тебя. Где бы мы не оказались, с кем бы ты не решил связать свою жизнь, этот человек никогда не получит всего тебя, потому что вместе мы единое целое. — Я сильнее прижала его руку. — Это не подростковые глупости. Это правда. Ты умрешь без меня. Ты нуждаешься во мне так же, как и я нуждаюсь в тебе.
Воспоминание закончилось, Артур поймал мою слезу пальцами и слизал ее с них.
— Так и было. В тот день, когда меня забрали в тюрьму, я запомнил это. Я запомнил, как ты говорила, что умрешь без меня, и я умру без тебя, и я клянусь своей жизнью, что был проклят ровно в том момент, я умер. Ты исчезла. Все, о чем я мечтал — наше будущее, наша любовь, даже та тишина, в которой мы с тобой делали наши домашние задания, все исчезло.
Он кивнул.
— Я умер, Клео. Это стихотворение, только оно заставляло почувствовать себя живым. Но сейчас оно мне не нужно, потому что у меня есть ты, ты вернула меня к жизни. — Его сильные пальцы прижались к моей груди, наполовину накрывая одну из грудей, впитывая мое сердцебиение.
— Это мое. Все, что мое, твое. Теперь я это понимаю. — Я дрожала под его рукой.
— Тогда почему ты скрываешь правду от меня?
Он сжал челюсть, и его зеленые глаза неотрывно смотрели в мои.
— Я клянусь, я расскажу. Я обещал это бесчисленное число раз. Мне просто нужно…
— Больше времени, — продолжила я за него, опуская голову. Пробежавшись по слезливому стихотворению, я кивнула.
— Окей. Я буду терпеливой.
Часть меня, которая заботилась обо всем живом, абсолютно обо всех, хотела утешить Арта. Я не хотела, чтобы он опять страдал. Если это значит быть терпеливой и дать ему разобраться со всеми демонами, то так тому и быть.
Называйте это эгоизмом или глупостью, но я дам ему то время, которое, очевидно, ему так нужно.
Это делает меня сильнее его, так что это мой долг — защитить его.
Заправив выбившиеся пряди за ухо, он помог мне встать.
— Спасибо. А теперь пошли в постель. Я разберусь с этим завтра.
Беря меня под локоть, он повел меня к двери.
Я раскопала свои каблуки под плиткой.
— Подожди. Я теперь точно не усну. Мы не должны позвонить в полицию? Чтобы собрать улики… всякие такие штуки?