Разрушение в школе Прескотт

Стунич С. М.

— Пре-крас-но, — прорычала я, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

После у меня был короткий момент передышки. Виктора слишком много, у нас с Аароном есть прошлое. Мне лишь нужна минутка.

— Мне составить список? — спросил Оскар, смотря поверх своего iPad, чтобы уставиться на меня идеально чистыми линзами. Я никогда не видела на них ни пятнышка, ни кляксы, они почти слишком чистые. Он практически нечеловек. — Я не люблю тупо слоняться по супермаркету, особенно, когда мы посреди войны за территорию.

—

Я не точно не из тех, кто делает списки, — сказала я в ответ, одаряя его взглядом.

В ответ он уставился на меня, смотря прямо через меня своим грифельно-серым взглядом, а потом его внимание переключилось на мои бедра. Рубашка не настолько длинная, чтобы прикрыть мою промежность, оставляя немного, чтобы пофантазировать.

— Что ж, тогда, я полагаю, я составлю список, пока ты ищешь что-то приличное из одежды.

— А насколько это подходящее? — я огрызаюсь в ответ, поднимая перед рубашки, быстро показав ему сиськи и волосы на лобке.

Девочки вышли во двор через заднюю дверь, поэтому они не увидели этого, но Оскар с точной вероятностью увидел. Выражение его лица стало нечитаемым, а потом он снова вернулся к своему iPad, составлять список, и видимо не впечатленный моим обнаженным телом. Псих. Я опускаю футболку и хватаю шорты, которые вчера вечером надела под юбку болельщицы. Натягиваю их, завязываю волосы в беспорядочный пучок, используя резинку для волос на моем запястье.

— Пошли, — я надеваю свои военные ботинки (обувь для тенниса покрыта кровью, и ее скорее всего надо сжечь), направилась к двери, резко вдыхая, как только я вышла в сырое, холодное ноябрьское утро.

Ноябрь.

Еще прошлой ночью была Урожайная луна, вечеринка в честь Хэллоуина… и убийство.

Кстати об этом, когда я закрыла за собой дверь и прислонилась с ней спиной, немного успокаиваясь, я увидела Каллума на краю тротуара в капюшоне его голубой толстовки, рукава закатаны до плеч, его мускулистые руки и шрамы выставлены на всеобщее обозрение.

— Эй, — сказала я, шагая по мокрой траве, чтобы встать позади него.

Холодная роса просачивается сквозь шнурки моих ботинок, пробирая меня до костей, но я не обращаю на это внимания, скрестив руки на груди, чтобы защититься от холодного воздуха. Мое дыхание пропадает в маленьких, белых облаках, когда я останавливаюсь рядом с Каллумом, наши плечи находились так близко, как было с Аароном пару минут назад.

Но между Каллумом и мной намного меньше багажа.

Я подвинулась немного ближе, чтобы мы могли соприкасаться.

— Доброе утро, — сказал он, одаривая меня одной из своих загадочных улыбок. Взгляд его голубых глаз — говорящий, своего рода мрачное принятие. «Иногда боль приятна тем, кто много ее ощущал». Каллум Парк уже принял то, что его жизнь никогда не будет такой, какой он хотел, что он никогда не воплотит свои мечты. Он понял, что некоторые из нас существуют только в кошмарах. — Уже уезжаешь?

Я задрожала при мысли от возвращения в дом матери, от того, что

надо будет спать под одной крышей с Тингом. Я не уверена, что смогу сделать это, что смогу набраться мужества именно сейчас.

— Не совсем, скорее, я не могу кормить девочек фаст-фудом на ужин, не после того, как они весь день ели чипсы и кексы, — мой рот изогнулся в маленькой улыбке, когда я вспомнила наши с Пенелопой игры, бегая по дому, наряжаясь в роскошные платья мамы, смеясь и набивая рты закусками. Когда Памела вернулась домой и увидела, что мы делаем, она так сильно ударила Пен по щеке, что ее лицо было опухшим две недели. В школе мама сказала, что ее ужалила пчела, а у нее аллергия. — Мы едем в магазин за продуктами.

Моя улыбка исчезла также быстро, как появилась.

— Что ж, — сказал Кэл, издавая один из своих хриплых смешков, когда он достал пачку сигарет из кармана толстовки. — Если тебе нужно что-то сделать сегодня, остановись в студии, — он зажег сигарету, оранжевое свечение зажигалки отбрасывало тени на его лицо, согревая темноту внутри его капюшона. За всеми этими шрамами и дерьмом, Каллум выглядел уставшим и истощенным.

Я не думала, что увижу таким парня Хавок.

— Да? — съязвила я, когда открылась передняя дверь и мы оба обернулись назад, чтобы посмотреть на выходящего Оскара, серые блики неба разрезали линзы его очков пополам.

Я не могла видеть его глаз, и мне это не нравилось. Невозможно понять, что он собирается делать, если он не смотрит. Я уже забыла, что он сказал мне прошлой ночью («Я не могу противостоять тебе, иди беси кого-то другого»), значит он планирует что-то еще.

— Я веду занятия для начинающих, для взрослых. — закончил Кэл, потянувшись, чтобы убрать блондинистые волосы со лба, он натянуто улыбается и подмигивает мне, а затем уходит по тротуару, взвалив на плечо свою черную сумку.

Я подождала пока он исчезнет за углом, потом повернулась и пошла к дороге, останавливаясь, так как увидела Оскара внутри Камаро Хаэля вместо минивэна.

— Вполне уверена, что Вик четко проговорила фургон, — пробормотала я, сытая по горло дерьмом Оскара.

Этим утром, мне просто нечем крыть. Я залезла внутрь, когда Оскар изогнул край своего острого рта в улыбку, поворачивая ключ и прогревая двигателя до мягкого урчания. Сидя здесь, я могу понять откуда Хаэль. Я знаю, кто он. Дерзкий, маленький плейбой с золотым сердцем, с любовью к машинам, детям и… бывшей, которая тоже может опасна.

Я снова провела руками по лицу, когда Оскар повернул вниз по дороге, останавливаясь на следующей остановке, чтобы выбрать песню на его телефоне. Заиграла песня Logic ft. Eminem — Homicide, и я сильно нахмурилась.

Может, я лишь думала, что знала Хаэля Харбина? Черт, может, я не знаю никого из них?

Я не забыла то, что подслушала на вечеринке.

Парни кастрировали Дональда. Они вырезали слово «насильник» на его лбу.

Что они тогда блять сделают с Тингом?