Разведчик Кент

Полторак Сергей Николаевич

Знали разведчики и о том, что их с радостью примут и в американской разведке. Для этого следовало только использовать по назначению пароль «Кодак».

Ни Паннвиц, ни тем более Кент на это пойти не пожелали. Биклер уехал, и о его дальнейшей судьбе они больше ничего не знали.

13 апреля 1945 года советские войска освободили Вену. Это подтолкнуло Паннвица принять решение о поездке в Австрийские Альпы, чтобы там дождаться прихода Красной армии.

Вскоре машина, в которой находились Кент, Паннвиц, Стлука и Кемпа, пересекла германо-австрийскую границу, а еще через несколько часов остановилась высоко в горах у тихого и уютного охотничьего

домика. У подножия гор разместился небольшой городок Блуденц, куда предстояло время от времени ездить за продуктами.

Кент и Паннвиц внимательно просмотрели все документы, которые они хранили в специальном металлическом ящике. Там было множество интереснейших бумаг, среди которых – материалы расследования дела по покушению на Гитлера 20 июля 1944 года, доклад в адрес германских спецслужб советского разведчика Шувалова, ряд документов за подписью Гиммлера, а также дела, заведенные в гестапо на Кента и Леопольда Треппера.

Кент и Стлука надежно замуровали ящик с документами в подвале охотничьего домика. Столь же тщательно они спрятали и радиопередатчик.

Кент и гестаповцы постоянно слушали радиоприемник. 30 апреля 1945 года по радио передали сообщение о том, что Гитлер покончил с собой. 2 мая Берлин полностью был занят советскими войсками.

Судя по развивавшимся событиям, территорию, на которой находился охотничий домик, должны были захватить не советские, а французские войска. Это очень беспокоило всех, особенно Паннвица. Он принял решение, всем членам «команды» поменять паспорта на подложные.

Кент разработал и огласил легенду, согласно которой он – майор Красной армии Виктор Михайлович Соколов. Ему якобы было поручено советским командованием оказывать помощь военнопленным в побеге из германских концлагерей. А его спутники – немецкие антифашисты, помогавшие ему в выполнении этой задачи.

Легенда выглядела вполне надежной и, как показало будущее, так оно и было.

Через пару дней, когда обитатели охотничьего домика завтракали, дверь резко распахнулась, и на пороге возник французский лейтенант с пистолетом. Он подал команду всем поднять руки. В ответ на это Кент встал и нарочито спокойно на прекрасном французском сообщил, что он – майор Красной армии Соколов, а рядом с ним – его друзья-антифашисты. Более того, Кент потребовал, чтобы его немедленно препроводили к начальству.

Лейтенант не ожидал такого поворота дел. Придя в себя от растерянности, он поручил подчиненным охранять немцев, а сам поехал на машине вместе с Кентом в Блуденц, где расположился штаб одной из дивизий французских войск, входивших в армию, которой командовал генерал Жан Мари де Латтр де Тассиньи.

Лейтенант представил Кента капитану Лемуану – начальнику 2-го и 5-го отделов штаба дивизии. Лемуан выслушал Кента с интересом и спросил, чем он может подтвердить свои слова. Разведчик заявил, что у него есть рация, по которой можно отправить сообщение в Москву, а они, в свою очередь, передадут подтверждение в военное министерство Франции, в Париж.

На том и порешили. Кент в сопровождении лейтенанта вернулся в охотничий домик. Он составил и зашифровал радиограмму в Центр, сообщив о своей новой легенде и о сложившейся ситуации. Стлука тут же ее передал в Москву.

Вскоре из Москвы в Париж пришло сообщение, подтверждавшее верность информации «майора Виктора Соколова».

Кент и его спутники собрали свои вещи, радиоаппаратуру и ящик с документами. Погрузив все это в машину которой управлял капитан Лемуан,

они выехали в Париж.

Накануне было 8 мая – день, когда весь мир узнал об окончании войны. Французские офицеры устроили банкет и пригласили на него майора Соколова. Неожиданно командир дивизии предоставил ему слово. Офицеры вежливо притихли, ожидая, что услышат речь в духе сталинской пропаганда. К всеобщему восторгу майор Соколов предложил поднять бокалы за женщин, которые вдохновляли мужчин на победу! Эти слова были оценены французами по достоинству

В предместье французской столицы выехали поздно вечером. Машина остановилась у скромного здания, где разместился штаб уполномоченного по репатриации от СССР, который возглавлял генерал Дрогун.

Семь лет Кент не говорил по-русски! Если понять смысл этой фразы, то многое другое можно не пояснять.

С чем возможно сравнить охватившее его волнение?

Впервые за долгие годы он увидел советскую военную форму. Она несколько отличалась от той, довоенной: вместо знаков различия в петлицах на плечах появились погоны. Но что значила эта новизна по сравнению с тем, что рядом были родные лица!!!

В кабинете Кента встретил генерал Дрогун, полковник Новиков и еще один полковник, лицо которого разведчику показалось знакомым. Тут же он вспомнил: это был сотрудник ГРУ, который вместе с комбригом Брониным 15 апреля 1939 года провожал его на Ленинградском вокзале в Москве в зарубежную командировку Вероятно, ему было поручено удостовериться в том, что Кент – это именно тот человек, за которого он себя выдает.

Встреча была радушной и вместе с тем деловой.

Советские офицеры познакомились с гестаповцами и отнеслись к ним вполне доброжелательно.

Начался томительный период ожидания отправки в Москву. В эти дни Кент вновь почувствовал себя просто Анатолием Гуревичем – молодым человеком, тридцати одного года от роду Правда, большинству людей выпавших на его долю испытаний хватило бы на несколько жизней.

Ему под предлогом обеспечения безопасности было запрещено покидать здание, в котором его разместили. Это было тем более досадно, что Паннвиц, Стлука и Кем па имели разрешение беспрепятственно бывать в Париже, заходить в кафе, магазины и просто гулять по городу.

Анатолий не отдыхал. Он отвечал на многочисленные вопросы генерала Дрогуна и полковника Новикова, помогал последнему разобраться в гестаповских документах, выполнял обязанности переводчика при общении советских офицеров с немцами.

Вскоре Анатолий засел за пишущую машинку – начал готовить подробный доклад для ГРУ о своей семилетней работе. Документ получался обстоятельным. Изучавшие его позже сотрудники НКВД с усмешкой говорили, что, читая его, у них складывалось впечатление, будто его автором был иностранец, плохо владевший русским языком. В этом не было ничего удивительного: вынужденно вживавшемуся в роль иностранца на протяжении долгих лет Анатолию трудно было так быстро перекроить привычку излагать свои мысли. Доклад был подготовлен полностью, но в ГРУ он так и не попал, потому что был перехвачен по указанию генерала Абакумова и долгие годы (вплоть до его ареста) находился в его личном сейфе. Только в 1961 г. старший следователь КГБ СССР Лунев и военный прокурор Беспалов смогли отыскать ряд важных документов, имевших прямое отношение к делу Кента. Среди них были доклад разведчика, подготовленный им для ГРУ, а также стенограмма отчета А. М. Гуревича, продиктованного им стенографисткам 8 – 12 июня 1945 г.