Разведчик Кент

Полторак Сергей Николаевич

Игра гестапо перешла в иное русло: на ее ход стал оказывать прямое влияние советский разведчик, продолжавший действовать только в интересах своей Родины.

Вербовка – это искусство, владеть которым по-настоящему могут немногие. Вербовка – не столько факт, сколько процесс. Процесс, как правило, длительный и многоплановый, основанный не всегда на шантаже и угрозах. Шантаж и угрозы по сути своей примитивны. Используя их, следует ожидать и столь же примитивной отдачи. «Высший пилотаж» вербовки – постепенное завоевывание интеллектуального, психологического превосходства над вербуемым, умение сделать из него если не полного единомышленника, то во многом надежного

союзника.

Контакт с вербуемым – многогранен. Одна из самых тонких, можно сказать, ювелирных, граней – человеческие отношения между вербовщиком и вербуемым. Необходимо, в частности, учитывать его человеческие качества, происхождение, воспитание, устремления, психику, черты характера, отношения с людьми.

Иной оппонент может мне сказать: «Какие “человеческие” отношения могут сложиться у советского разведчика – офицера, коммуниста по убеждениям – с идейным фашистом, удачливым и солидным по должности гестаповским чиновником?» Могут! Но только в том случае, если вербовщик психологически точно рассчитал свои действия и до мелочей учел интересы вербуемого.

Интересы вербуемого – это, как правило, не просто жизнь, а качество этой жизни. Причем под качеством в первую очередь следует понимать не столько материальное благополучие, сколько возможность реализовать свои иные устремления, включая интересы карьеры, интимной жизни, душевного комфорта.

Изучая гестаповцев, Кент сумел с удивительной точностью учесть все эти нюансы. Постепенно, шаг за шагом он «опутывал психологической паутиной» своих тюремщиков, не оставляя им пути к отступлению. Так опытный рыбак, имея тоненькую леску и слабенький крючок, осторожно, но настойчиво подводит клюнувшую крупную рыбу к берегу. И не дай Бог ее вспугнуть неосторожным движением, преждевременным рывком...

У Кента оказались железные нервы, а перед его целеустремленностью следует преклониться. Он сумел найти индивидуальный подход к каждому из гестаповцев и склонить их к сотрудничеству в пользу советской разведки. Эту работу он проводил сугубо индивидуально, играя на их слабостях, бережно щадя самолюбие каждого из них. Работали они на Кента изолированно друг от друга, и это было психологически обоснованно.

На первых порах Кент больше всего доверял Отто Баху. Бах в свое время был убежденным социалистом, с симпатией относился к СССР, имел немного серьезных научных трудов по экономике, был для Паннвица ближайшим другом и, стало быть, заметно влиял на него.

Вальдемар Ленц был тоже, как и Отто Бах, человек ученый. Он был доктором наук, хотя в Германии эта ученая степень присуждалась за более скромный вклад в развитие науки, чем, скажем, в Советском Союзе. Он не был ярым сторонником гитлеровских идей и планов, умел ценить человеческое благородство. Спровоцировав генерала Озолса на неосознанное сотрудничество с гестапо, он, тем не менее, позже сделал многое, чтобы сохранить жизнь ему, его семье и даже связанным с ним членам французского Сопротивления.

Кент сумел учесть и интересы фрейлейн Кем-па. Внешне не привлекательная, она искренне и самозабвенно любила женатого Паннвица. Она надеялась, попав с ним в СССР, стать его женой и быть рядом с ним всю жизнь.

На что рассчитывал Хейнц Паннвиц? На то, что его сведения в пользу СССР частично компенсируют его злодеяния в Чехословакии. Но самое главное – он верил в то, что советская военная разведка будет заинтересована в нем как в профессионале, как в эксперте и советнике.

Радиоигра гестапо с ГРУ продолжалась. Ключевой фигурой в ней после побега Л. Треппера стал Кент. Но говорить о его предательстве было бы абсурдно. Документально подтверждено, что Кент сумел доложить в Москву о том, что работает под контролем гестапо и получил на это «добро» Центра.

Об этом со ссылкой на архивные документы указывал бывший генерал-лейтенант НКВД П. А. Судоплатов, курировавший в это время вопросы внешней разведки [37] . Кроме того, по вине Кента не погиб ни один член французского Сопротивления. Больше того, под влиянием Кента «игра», затеянная гестапо с целью массированной дезинформации органов советской разведки, командования Красной армии и политического руководства СССР, постепенно переросла в снабжение ГРУ информацией правдивой, что до сих пор не было оценено ни учеными, ни разведчикам, ни руководством разного уровня.

37

Судоплатов П. А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М.: Гея, 1996. С. 170.

Со временем начались личные встречи Кента и Золя – бывшего генерала Озолса, резидента советской разведки, считавшего Кента своим старшим начальником.

Кент имел возможность сообщить Озолсу, что сотрудничает с гестапо, но не сделал этого. Сей факт позже ставился Кенту в вину Формально вроде бы справедливо, но с профессиональных позиций – категорически нет! Каждому разведчику «нарезана своя делянка», и большего знать ему не полагается. Противоборство Кента и руководства зондеркоманды «Красная капелла» было их проблемой. Втягивать в это «состязание» непосвященного в детали Золя было бы ошибкой, да и проку бы от этого не было.

Задачей Кента было сохранение резидентуры Золя и его источников из числа членов движения Сопротивления.

Кента при встречах с Золя и вообще при выходе за пределы изолированных и охраняемых помещений всегда сопровождали на расстоянии несколько переодетых в гражданскую одежду гестаповцев. Они не афишировали, но и не скрывали ни от кого, что сопровождают Кента. Озолсу и его товарищам эти люди казались телохранителями Кента, что было вполне логично, учитывая его статус. В ходе всех встреч с Золя рядом с Кентом неотступно находился Вальдемар Ленц. Постоянное присутствие «секретаря» рядом со своим «шефом» Золя воспринимал как должное.

Кент не разубеждал в этом Озолса, твердо зная, что гестаповцы стерегут его и других задач не имеют: стало быть, для резидентуры Озолса они не опасны.

Тем не менее, для перестраховки Кент отдал распоряжение Золя перевести всех членов резидентуры на нелегальное положение. Приказ выполнили все, за исключением агента Пьера и это, увы, стоило ему жизни. Никто из зондеркоманды «Красная капелла» к его гибели причастен не был.

Сохранение резидентуры Золя Паннвицем было не благодеянием, а необходимостью. Если бы эта резидентура погибла, то целесообразность ведения радиоигры отпала бы, а вместе с тем и надобность в содержании зондеркоманды «Красная капелла», это для Паннвица было бы огромным ударом.

Кенту удалось завербовать радиста гестапо Стлука, что позволило ему при необходимости общаться с Центром напрямую, минуя Паннвица. Но злоупотреблять «внеплановыми» выходами в эфир было нельзя, так как не исключалась вероятность периодического контроля за радиоигрой со стороны Берлина.

Через Золя Кент поддерживал отношения с представителями движения Сопротивления. Среди них был французский офицер капитан Поль Лежандр – один из руководителей организации под названием «Комба». В Центре, по информации Кента, он числился как Виктор. Жена Виктора находилась в немецком концлагере. Кенту удалось убедить Паннвица, что в «интересах дела» ее нужно освободить. Вскоре Отто Бах привез ее из Германии в Париж, и она сразу же, по указанию Кента, перешла на нелегальное положение.