Разведчик Пустоты
Шрифт:
Она пристегнулась ремнями к неудобному трону в самом чреве приземистого, насекомообразного корабля Делтриана. Ее «покои», если это так можно было назвать, были оснащены единственным пикт-экраном, и в них едва хватало места для того, чтобы вытянуть ноги.
– Кто-нибудь садился на этот трон и опробовал его механизмы? – спросила она, когда сервитор вставил тонкий нейрошунт в небольшой и элегантный разъем на ее виске. – Ой!Осторожнее с этим!
– Слушаюсь, – промямлил киборг,
Это было все, что она услышала в ответ, что, впрочем, тоже ее не удивило.
– Нажимай, пока не услышишь щелчок, – сказала она лоботомированному рабу, – а не до тех пор, пока оно не вылезет у меня из другого уха.
Изо рта сервитора потянулась нить слюны.
– Слушаюсь.
– Трон! Просто убирайся.
– Слушаюсь, – повторило создание в третий раз и убралось.
Девушка услышала, как сервитор наткнулся на что-то в коридоре за дверью, когда корабль затрясся в последние минуты перед стартом.
В каморке Октавии иллюминаторов не было, так что она просмотрела сигналы с наружных пиктеров. На экране мелькало одно изображение центрального ангара «Эха» за другим. «Громовые ястребы» загружали полным боекомплектом, а десантные капсулы поднимали на стартовые позиции. Октавия бесстрастно смотрела на это, пытаясь понять, что она чувствует. Был ли этот корабль домом? Будет ли ей не хватать его? И куда они вообще отправятся, если смогут уйти?
– Ох! – прошептала она, глядя на экран. – Вот дерьмо!
Она остановила промотку и ввела код, заставив одну из камер на корпусе развернуться. Погрузчики и платформы с командой сновали туда и обратно. Грузовой шагоход класса «Часовой», захваченный в каком-то давнем набеге, прогрохотал мимо, топая стальными подошвами о палубу.
Септимус с потрепанной кожаной сумкой, перекинутой через плечо, стоял у основного трапа и говорил с Делтрианом. Длинные волосы скрывали его лицевые протезы, а под плотную куртку он надел защитный комбинезон с элементами брони. К правой голени оружейника был примотан мачете в ножнах, а на поясе висели два пистолета.
Девушка понятия не имела, что он говорит. Внешние пикт-камеры не транслировали звук. У нее на глазах Септимус хлопнул Делтриана по плечу, что совсем не пришлось по вкусу тощему хромированному скелету, если судить по тому, как тот отпрянул.
Септимус поднялся по трапу и скрылся из виду. Теперь экран снова показывал лишь Делтриана, отдающего команды грузовым сервиторам, и бесконечный поток техники, поднимавшийся на борт.
Почти в ту же секунду в люк постучали.
– Скажи, что у тебя на лбу повязка, – услышала она сквозь металл.
Улыбнувшись, она подняла руку, чтобы проверить, – просто на всякий случай.
Дверь открылась. Септимус вошел и тут же кинул сумку на пол.
– Меня отпустили со службы, – сообщил он. – Как и тебя.
–
– Никто. Легионеров набралось только на три катера. «Опаленного» уже прикрепили к транспортным когтям этого судна. Талос завещал его Вариилу, и тот набил его оборудованием из апотекариона и реликвиями из Зала Раздумий. Мы должны вернуть его легиону в Оке, если, конечно, туда доберемся.
Ее улыбка померкла, как лучи солнца, садящегося за горизонт.
– Нам туда не добраться. Ты ведь понимаешь это, так ведь?
Он пожал плечами с самым беззаботным видом.
– Поглядим.
По кораблю, разумеется, разлетелись слухи о близящейся битве, но «Эхо» был целым космическим городом, со всей многоплановостью, свойственной городам. На высших командных палубах все сосредоточились на сражении: офицеры и младший командный состав знали свои роли и выполняли обязанности с тем же профессионализмом, что и на борту имперского военного судна.
На нижних палубах, в самых глубинах судна, битва была предметом молитв, беспомощных проклятий или полного неведения. Те тысячи смертных, что питали корабль своим потом и кровью, вкалывая в реакторных отсеках или на орудийных платформах, понимали лишь одно: вскоре предстоит бой.
Талос в одиночестве отправился на центральную посадочную палубу. Выжившие бойцы десятой роты уже погрузились в десантные капсулы, а их «Громовые ястребы» нагрузили боевым снаряжением, которое понадобится на поверхности. Сервиторы стояли тут и там, безмолвно таращась в ожидании следующего приказа.
Пророк пересек опустевшую палубу ангара. Делтриан спустился ему навстречу по трапу.
– Все готово, – вокализировал техножрец.
Талос окинул адепта немигающим взглядом багровых линз.
– Поклянись, что выполнишь мой приказ. Эти три саркофага бесценны. Малкарион останется с нами, но три остальных вместилища должны вернуться к легиону. Этим реликвиям нет цены. Они не должны погибнуть здесь, с нами.
– Все готово, – повторил Делтриан.
– Ценнее всего геносемя, – настойчиво продолжал Талос. – Запасы геносемени в контейнерах должны во что бы то ни стало достичь Великого Глаза. Дай мне клятву.
– Все готово, – в третий раз сказал Делтриан.
Он относился к клятвам без особого уважения. По его мнению, создания из плоти и крови давали обещания, пытаясь оперировать понятием «надежда» вместо точно просчитанных вероятностей. Если коротко: соглашение, основанное на неверных данных.
– Поклянись мне, Делтриан.
Техножрец издал низкое ворчание, означавшее код ошибки.
– Хорошо. Пытаясь закончить этот устный обмен репликами, я даю клятву, что в точности последую этому плану и попытаюсь исполнить его в меру своих возможностей и способностей контролировать действия других.