Разведчик с Острова Мечты
Шрифт:
— За бесплатно стараются?
— Именно. Что-то им, допускаю, и перепадает время от времени, однако в основном из чистой преданности усердствуют. Я знаю, о чем говорю, у нас давние счеты. Чуть где всполошатся, заметят нашего брата, кого перво-наперво в погоню-то снаряжают, кто по дорогам посты держит? Думаешь, стражники? Эти-то свои головы берегут, куда не следует — не посмотрят, чего не нужно — не услышат. На крайний случай всегда есть шанс откупиться, золото они сильно уважают. Но совсем другое дело барокары. Звери лютые, глаза вострые, по-нашему почти не разумеют, мзду не берут.
— Даже так?
— Это еще что! Болтают, ежели кто из них на взятку-таки позарится, его свои же петлей
Шагалан, помолчав, хмыкнул:
— И это будет легко?
— Ну, не спорю, бойцы-то они отменные… — Шурга понурился. — Вдвоем-втроем на десяток наших ребят ходят и частенько верх берут. Немного туповаты, немного прямолинейны, зато рубятся люто. Да и есть чем! Им ведь мелонги все оружие с доспехами разрешают забрать, а на такую-то стену железа не вдруг и наскочишь! Но! — Он поднял вверх заскорузлый палец. — Если народ всей своей массой великой наляжет, не останется от чужаков и мокрого места.
— Кровью умоетесь, — скептически заметил юноша.
— Что ж, свобода, она жертвенную кровушку уважает. А там и для тебя, удалец, работенка сыщется. Тебе-то с товарищами небось по силам перемочь этих супостатов?
— Вот-вот. И мелонгов, и стражников, и… барокаров. И все мы, удальцы.
— Не обижайся, друг Шагалан. Народ наш хоть и запуган, но по-прежнему на многое способен. Только толчок нужен, одна маленькая победа, маленькая надежда. А уж если земля вздыбится… По крайней мере, за стражников-то особо не волнуйся. Разгоним-порежем в лучшем виде.
— Их как раз больше прочих.
— Пустяки, большая толпа еще не армия. Есть и среди губернаторских уши, доносят про настроения. Насмерть драться эти прихвостни не будут.
— А… барокары?
— О! Они-то упрутся, и не сомневайся. А с ними гарнизон окажется вдвое мощнее.
— Много их?
— Всего? Нет, человек, мыслю, с полтысячи. А самое-то главное — рассеялись они по стране. Хуторки невеликие, где-то на десяток дворов обычно, от хутора же к хутору не вмиг и доскачешь. Правда, укреплены на совесть. Вот я и смекаю, резонно бы душить, пока они вроссыпь. Не дать собраться, сползтись в одну кучу, понимаешь?
Шагалан в меру воодушевленно кивнул и уставился, озабоченный, в темноту.
— Однако заболтались с тобой, — встрепенулся Шурга. — Ребята-то уже небось извелись в неизвестности, а мы тут зазря лясы точим.
— Вовсе не зря, дядюшка, — бросил юноша, не оборачиваясь. — Капельку погодим, и совсем смеркнется. Тогда поползем нащупывать дорожку без охраны.
— Ночью? А ну как на другой пост впотьмах налетим? Сам говорил, сидят там мужички дошлые…
— А ты говорил, что мало их, не хватит сплошной цепью нас обложить. Труднее, дядюшка, не между постов проскользнуть, а тарарам при этом не поднять. Новой погони да серьезного боя ваши рубаки не сдюжат.
Спустя минуту они присоединились к отряду. Оказалось, затаившиеся в крохотном овражке люди отнюдь не переживали это время — самые чуткие давно заприметили собеседников. При обсуждении опять все решало слово атамана, а Сегеш ныне целиком доверялся Шагалану.
Еще через полчаса юноша повел ватажников прямиком в мрачную глубь леса. Шли по преимуществу без дороги, буреломы и топи сейчас представлялись куда безопасней утоптанных путей. Редких звериных стежек тоже предпочитали сторониться. Шли медленно, долго, широкой дугой обходя раскрытого врага. Главной заботой было не шуметь. Хотя как возможно беззвучно идти по лесу, напичканному корягами, ветками, сучками и рытвинами? Идти, при том что едва различаешь пальцы вытянутой руки? Хмурое небо вроде перестало брызгать дождем, зато луна по-прежнему томилась в плену низких туч. Шли осторожно, однако то и дело кто-нибудь оступался или задевал сушняк. Соседи сразу поддерживали оплошавшего, помогали, гасили невольные ругательства, а Шагалан замирал, вслушиваясь. На счастье, весь их треск с возней тревоги не породили. Вскоре наткнулись на мелкое, но топкое болото. Чтобы не петлять и не разведывать часами дорогу, пересекали его плотной цепочкой, выщупывая палками каждый шаг. Снова хватало падений, плеска и брани, но невидимые сторожа так и не откликнулись. Вероятно, цепь постов была столь редка, а сырой лес так славно впитывал звуки, что беглецов просто не услышали. Или не захотели услышать. В конце концов, группа крепких солдат может надежно перекрыть тропу, но вряд ли рискнет прочесывать ночью полные опасностей буреломы. Кто поставит им это в вину?
Привал объявили ближе к рассвету, обессиленные люди валились с ног. Все промокли до нитки, а тут еще прозвучал приказ не разводить костров до восходных сумерек. Под порывами резко захолодевшего ветра пришлось сбиться в кучу и несколько часов провести в полудреме-полудрожи, согревая друг друга. Поутру в небольшой яме затеплили огонь. Даже сухие на вид сучья горели с неохотой, облачка едкого дыма беспрерывно разгоняли лапником. Одежду сперва сушили прямо на себе, сидели плотным кругом в пелене дыма и пара. Потом, когда немного отогрелись, тряпье развесили у костра, а сами укрылись на сухом пятачке под исполинского роста елью. Благо приспело жаркое, а в запасах великодушного Торена отыскалась фляга с кислым вином.
— Как полагаешь, вырвались? — Шурга толкнул Шагалана локтем.
— Наверное, — пожал тот плечами. — Есть, разумеется, и плохие варианты, однако скорее всего, обошлось.
— Это что ж за варианты такие? — враз насторожился рядом Сегеш. — Ты уж говори, брат, не томи.
— Извольте… — Юноша отложил обглоданную кость и зачесался, сдирая со спины смолу. — Болото миновали шумно, согласны? Как ни старались, ни шушукались, а всех окрестных кикимор перебудили. Одни барокары не отреагировали. Не услышали? Побоялись? А может, с умыслом затаились?
Атаман нахмурился:
— Зачем это?
— А что? — подхватил Шурга. — Приметят место, оповестят своих, возьмут след. Уж чего-чего, а следов-то мы натворили в избытке. За болотом пустят собак да притопают к нам в гости, веселые и довольные.
— Или еще хитрее, — задумчиво добавил Шагалан. — Пойдут по следам, только нападать не будут, потерпят до самой дубравы.
— Слишком уж вы оба высоко оцениваете мозги барокаров, — скривился Сегеш. — Это ведь, в конце концов, строевики, латники, не охотники какие-нибудь.
— Насчет мозгов барокаров ничего не скажу, сир, не сталкивался, зато многое слыхал о человеке, стоящем за всеми гердонезскими тайнами. Если верить молве, от Бренора Гонсета впору ждать подлинных чудес.
Показалось, вожаки повстанцев невольно поежились. И вовсе не от проскакивающих сверху холодных капель.
— Бесово семя! — выдавил Шурга сквозь зубы.
— Посему, друзья, радоваться предлагаю повременить. Едва народ опамятуется, поднимаем наше голое воинство и ведем дальше.
— Тяжко, — вздохнул Сегеш. — И все же выхода иного не вижу. Скорее уж надорвемся в пути, чем допустим мелонгов себе на гузно. И тут опять надежда на тебя, Шагалан. Направление-то мы зададим, а за тобой разведка как впереди, так и вокруг. Бери в помощь кого захочешь, командуй, лучше у нас с этим никто не справится. Понимаю, что взваливаю непосильную ношу…