Разведчик. Заброшенный в 43-й
Шрифт:
Но Игорь надеялся, что немцы особо маскировать его не будут. Ведь они рассчитывали, что как только русские войдут в город и займут здания – а это произойдет непременно, – в первую же ночь мины взорвутся.
Он нашел угольный люк, причем незапертый, скатился по желобу, вымазавшись угольной пылью. В котельной было тихо, стояла кромешная тьма, и он включил фонарь.
Перед ним рядком стояло три потухших котла. Зачем их топить, если относительно тепло, снега нет, идут боевые действия? Да и кочегары уже наверняка далеко от города.
Игорь прошелся по котельной. Единственное место, где можно спрятать взрывчатку в ящиках, – это куча угля в углу. Блин, да здесь тонны угля! И чтобы что-нибудь в нем найти, часть его надо перекидать лопатой, благо в котельной их несколько, большие, совковые. Обидно только будет, если взрывчатки в угле не окажется… Немцы вполне могут заминировать другие здания, а именно это обойти стороной.
Игорь поставил на пол фонарь и принялся работать лопатой. Начал он от стен, поскольку вероятность закладки именно здесь выше.
О, да немцы явно торопились или ленились. Игорь не успел даже вспотеть, раз двадцать всего откинул уголь лопатой, а уже показался угол зеленого ящика. А дальше – уже руками, осторожно…
Ящиков было несколько. Когда обнажился верх первого ящика, Игорь принес фонарь и осторожно, на сантиметр, приподнял крышку, посветил. Ведь немцы могли установить «ловушку» для простаков – гранату с сорванной чекой, привязав проволочкой к запалу. Открыл крышку ящика – и сделать ничего не успеешь, как на небесах окажешься.
Не обнаружив ничего подозрительного, Игорь отбросил крышку. Стандартный немецкий ящик со взрывчаткой – шашками с тротилом. Посередине – взрыватель с химическим замедлителем, изучали они такие в разведшколе. Отрегулировать на таком время невозможно. Надавил рычаг, который раздавит стеклянную ампулу, – и через час взрыв. Время могло быть разным, и на взрывателе оно всегда указывалось – от одного до шести часов. Но чтобы узнать его, надо вытащить взрыватель из взрывчатки.
Однако рисковать Игорь побоялся: все-таки он не минер, профессиональными знаниями не обладает. Знать основы взрывного дела – это одно, а тонкости его – совершенно другое. Да и какая разница для него лично, когда рванет? Главное – чтобы наши бойцы не пострадали, а если при этом еще и немецкие солдаты погибнут, так совсем хорошо получится.
Он нажал рычаг, приведя в действие адскую машину. Вот теперь надо как можно скорее убираться из этого дома.
Погасив фонарь, попытался выбраться прежним путем, но не получилось. Желоб для угля широкий, обит железом, отполированным до блеска сотнями, а то и тысячами тонн угля, скатившегося вниз. Одна неудачная попытка, другая… Шуметь нельзя, время идет, взрыватель уже работает, а он выбраться из подвала не может. Есть еще выход через дверь – через нее кочегары в котельную попадали. Но дверь вела во внутренние помещения здания. Сам себя загнал в ловушку. А ценой ошибки может стать его собственная жизнь…
Посмотрев по сторонам, Игорь решил, что можно приспособить лопаты. Он выбрал две штуки с ручками подлиннее и установил их в желоб враспор. Сначала ухватился руками, подтянулся, потом одной рукой схватился за вторую лопату, изогнулся червем и поставил согнутую в колене ногу на черенок первой лопаты.
Выбрался совершенно обессиленный от физического и морального напряжения и несколько секунд просто лежал, отдыхая. А в голове тикали незримые часы, напоминая, что уходят секунды и минуты. Надо уходить.
Поднявшись, Игорь отряхнулся и направился к зданию, из которого выбирался в немецкий тыл. Решил сначала не ходить по коридорам, а просто поднялся на этаж.
У окон пулеметные гнезда устроены. Сейчас пулеметчиков нет, отдыхают где-то в комнатах, вполне достаточно нескольких часовых.
Он спустился в подвал и нашел ход с коммуникациями. Продвинувшись на десяток метров, сложил кисти рук рупором, приложил их ко рту и крикнул:
– Эй! Не стреляй, я свой!
В ответ – тишина. Ушел наш морпех? Ведь старлей обещал поставить у выхода братишку.
Морпех беззаботно спал, обняв автомат, как любимую куклу. Вот разгильдяй! А если бы немцы свою разведгруппу сюда направили? Постового в первую очередь и зарезали бы. И другим бы досталось…
Игорь потихоньку вытащил автомат из рук морпеха, наставил на него ствол и пнул ногой. Морпех спросонья не понял ничего. Оружия при нем нет, а с его автоматом в руках натуральный немец стоит и зубы скалит. Ошарашенный, он уселся на полу.
Игорь, коверкая русские слова, произнес:
– Ты есть германский плен! Рука вверх, а то пуф-пуф!
У морпеха расширились глаза, видимо, размышлял, что предпринять? Свои рядом, на первом этаже, а немец – в двух шагах. И он медленно поднял руки.
– Ну и засранец ты, хоть и морской пехотинец, – на чистом русском языке сказал Игорь. – А если бы я настоящим немцем был? Зарезал бы тебя, сонного, а потом – и твоих товарищей. Вставай и запомни этот случай.
Морпех поднялся – ему было стыдно за свой промах.
– Прости, братишка, устал я сегодня здорово. Часа три тебя у этой дыры прождал, сморило.
– Продолжай нести службу. – Игорь вернул морпеху его оружие. – Но помни – я сюда еще вернусь, лично проверю. Уснешь – застрелю к едреной маме.
– Ты это… старлею не говори…
Игорь поднялся на этаж. Один из морпехов, стоявших у входа, подскочил от испуга. Еще бы! Настоящий немец из подвала вылез, да еще грязный, как черт из преисподней.
– Ты! – и больше слова вымолвить не в состоянии.
– К старлею веди, да с автоматом поосторожнее. Что, не узнал? Я же Катков.
Но морпех до конца не поверил и, пока вел, стволом едва ли не в спину его толкал.