Разведчики
Шрифт:
Это очень обрадовало Ярцева, потому что не нужно было утепляться, легче идти. Казалось, Ярцев все предусмотрел, все продумал…
В час ночи их маленькая группа вышла. На участке перехода их ждали Анисимов, Кузнецов и я.
Когда Ярцев подошел к передовой, луны уже не было, а небо усеяно множеством маленьких, сверкающих звезд. С краю небосклона лениво повисла Большая Медведица.
Ярцев решил перейти, вернее, переползти нейтральную полосу на участке второго батальона нашего третьего полка. Тут нейтралка была не заминирована, и у немцев, как показала аэрофотосъемка, проходило не шесть, как везде, а только две извилистые линии окопов. Нейтралка была очень широкой, метров четыреста, ровной как стол,
Переползти нейтралку незамеченными для трех отличных разведчиков не представляло особого труда, тем более что пятнистые куртки и такие же штаны отлично сливались с пятнистой темно-бурой осенней землей. А вот переползти шесть немецких линий траншей, если бы они были, почти невозможно. Поэтому и выбрал Ярнев этот участок с широкой открытой нейтралкой, зато только с двумя линиями вражеских окопов впереди, — без шести линий…
Они поползли и провалились в черную бездну ночи…
Как всегда, для наблюдения за нейтралкой немцы освещали ее ракетами. Как только, шипя, гасла очередная ракета и наступала недолгая темнота, наши разведчики успевали бесшумно продвинуться на два-три метра и замереть, пока взлетала очередная ракета. Иногда вражеским наблюдателям в этом лениво танцующем свете ракеты казалось что-то подозрительным, и тогда разноцветные пунктиры трассирующих пуль пулеметных очередей ощупывали землю.
Так наши ползли час, два, пока не преодолели нейтралку. Они залезли в небольшую воронку перед вражескими окопами. Определив по звукам и голосам, где немецкие солдаты не спят, а где отдыхают, разведчики, извиваясь ужами, проскользнули через одну, а затем через другую линии вражеских траншей.
По аэрофотосъемке они знали, что на этом участке у немцев нет ходов сообщения, что за окопами поле, переходящее в перелески, а там — артиллерийские батареи. Проползли еще метров сто после второй линии окопов и встали. Ярцев повел маленькую группу ускоренным шагом вдоль дороги, в глубь вражеской территории. Они видели, как по дороге проезжали автомашины, повозки в сторону передовой и обратно. Слышали иногда немецкую речь. Сами же шли молча, быстро. Ночная темнота укрывала их, они шли, всячески избегая встречи с немецкими солдатами. Завидев или услышав немцев, тотчас резко сворачивали в сторону. К утру вошли в лес. Когда рассвело, Ярцев влез на самую высокую ель и осмотрелся. Над темной грядой леса громоздились розовые от лучей восходящего солнца пышные, будто надутые, облака.
С левой стороны над лесом поднимались в разных местах дымки, видимо, там располагались немецкие войска, а с правой» стороны дымков не было.
Свернули вправо и стали продвигаться с большой осторожностью от дерева к дереву, от куста к кусту. Медленно, с оглядкой обходя или пережидая встречных, прошли километров десять и увидели в осеннем поредевшем лесу штабеля известняка, заготовленного еще до войны. Понаблюдали за штабелями и, никого не заметив, подошли осмотреть их. Среди множества штабелей нашли закрытое со всех сторон место. Тут поели, поочередно поспали.
До города они двигались с большими осторожностями двое суток. Быстрее идти нельзя: шли они ночью. Идут, идут, и вдруг слышат — немцы! Отходят назад или в сторону, затаившись, пережидают, пока фашисты пройдут.
Подошли к городу, весь день наблюдали в бинокль из трубы разбитого и сожженного кирпичного завода и установили, что в город ведет лишь одна дорога. У самого города она перекрыта шлагбаумом, где немецкие солдаты проверяют документы.
Луговую улицу в бинокль они хорошо рассмотрели. Улица выходила на окраину в той стороне, в которой они находились. Получалось, что на Луговую можно пройти как по нейтралке —
Стемнело, и Ярцев пополз. Больших трудов ему это не стоило. Ракетами не освещали, не стреляли, не то что на нейтралке. И все-таки Костя немного отклонился и приполз не к Марии Ивановне, а в сад к ее соседу. А у того цепная собака. Пока хозяин вышел на собачий лай из дома, Костя уже перемахнул через забор на улицу и спокойно подошел к нужному ему дому.
Он видел, как сосед вышел на крыльцо, цыкнул на собаку и, убедившись, что никого нет, ушел в дом. А Ярцев пошел медленно мимо дома номер шесть, посмотрел на одно окно, на другое, — цветы стоят, значит, можно заходить.
Постучал раз, другой. Ему ответила Мария Ивановна, на вид женщина совсем не старая, смешливая хохотушка, даже не верилось, что она агентурный наш разведчик и каждую минуту рискует своей жизнью.
Ярцев отдал ей письмо, а она большой пакет — толстый, тщательно обернутый в детскую клеенку.
Предупредила, чтобы берег пакет от воды. Поэтому Костя предположил, что в нем фотографии. Сунул пакет за пазуху. Мария Ивановна объяснила ему, как лучше пройти незамеченным к лугу, а потом к развалинам кирпичного завода. На прощанье сказала:
— Берегите пакет. Передайте, что скучаю. Никого у меня еще не было. Вы первый, кто зашел ко мне за эту неделю.
Костя не придал значения ее словам. Смысл их стал понятен ему позже.
Костя вернулся благополучно к ребятам, и они той же ночью тронулись в обратный путь.
Начало резко холодать. К утру на почве появился иней, и лужи похрустывали под ногами прозрачным ледком. Разведчики на ходу не мерзли. Днем все растает и будет теплее, предполагали они. Но погода портилась: все больше и больше холодало. Лужи уже не таяли. Сильный ветер гнал по небу низкие свинцовые тучи, и, казалось, под тяжестью их гнулись деревья.
Они мерзли. Дойдя до лесной каменоломни, разведчики не смогли поспать или отдохнуть, а весь день прыгали на месте, чтобы согреться. Развести костер остерегались. Вокруг — вражеские войска, беспрерывно проносились немецкие самолеты.
Вся водка из прихваченной на всякий случай фляги была выпита, а согреться им так и не удалось.
Дождались темноты и чуть ли не бегом пустились в сторону рокотавшего вдали фронта. Временами из низких туч сыпались крупинки снега. На разведчиках была летняя одежда. Совсем окоченевшие подошли примерно к тому участку фронта, на котором переходили вражеские окопы, и… ахнули! Обе линии немецких траншей и видневшаяся за ними нейтралка были покрыты ослепительно белым, даже для ночи, снежным покровом. Снег шел весь день и прекратился только в сумерки. А на термометре к вечеру, оказывается, было шестнадцать градусов мороза.
Ярцев с разведчиками лежал в воронке на той части поля, что находилась перед второй линией немецких окопов, метрах в ста от них, еще на темной, без снега, земле.
Бывает же так! Снег прошел непонятной полосой, засыпав немецкие окопы, нейтралку и всю нашу передовую. Как же теперь быть? Как разведчикам перебраться через вражеские траншеи, а потом через нейтралку? Без всякой ракеты на целый километр отлично была видна любая маленькая, даже неподвижная темная точка.
Даже если им удастся проскользнуть незамеченными через вражеские окопы, то по нейтралке не проползти. Можно бы рискнуть встать и попробовать побежать, да очень уж далеко бежать. Немцы не прозевают: подстрелят!