Разведка боем
Шрифт:
– Надеюсь нам не придется каждый раз оплачивать очередные данные?
– Нет, в сумму оплаты входит полный сервис.
– Хороший сервис. Какого черта он кладет наших людей?
– Похоже, он затеял свою игру. Его не устраивает полученная доля. Хочет доказать, что заслуживает большего.
– Пусть решает эти проблемы с продавцом товара. Мы, как покупатели, заплатили красную цену.
– Продавец говорит, что свои обязательства выполняет. Обещал нам координаты, обещал людей по списку. И больше ничего. Он не давал гарантии, что все пройдет для
– Однако он смелый человек, этот девятый.
«Вот ваше добро, приходите и берите». Я ждал засады ФСБ, думал, никто из наших не вернется.
Но тут что-то новенькое. Русский придумал интересный способ зарабатывать деньги. Привел барана, а зарезать не дает, дразнит.
– Может, он и смел, но с мозгами у него явный дефицит. За кого он нас принимает? Неужели надеется долго продержаться?
– Долго или нет, но людей за собой потащит в могилу. Может, в самом деле проще заплатить?
Сколько там ему хватит?
– Заплатить? Признать, что один русский сможет с нами такие шутки шутить? Это уже вопрос чести.
– Пообещать по крайней мере стоит. Пусть он только протянет руку, а мы уже найдем способ ее прищемить.
С батюшкой общался один Бубнов. Остальные не хотели теперь светиться даже перед священником. Совершив над гробом положенный обряд, прочитав молитвы, батюшка пересчитал деньги, благословил на прощание Бубнова и быстрым шагом отправился в сторону деревянной церквушки, до половины обложенной кирпичом.
Могила на краю кладбища уже была выкопана, пришла пора заколачивать гроб и опускать. Группа людей вышла из кустов с двумя венками искусственных цветов. Только Тарасов и Николаич – Ди Каприо остались на прежнем месте в боевой готовности. Обозревали кладбище, чтобы вовремя предупредить об опасности.
Годы постоянной осторожности, еженощных дежурств, подозрительности к фигурам, слишком часто замечаемым поблизости. Иногда все это казалось пустыми страхами. Теперь вдруг выяснилось, что страхи не были напрасными, при большом желании людей действительно можно разыскать в любой глуши.
– Остались без оптимистов, – констатировал Самойленко, просовывая под гроб толстую веревку.
– Не пил, не курил, не трепал нервы ни себе ни другим, – продолжил Бубнов надгробную речь.
Все вдруг поняли, что капитан, раздражавший своим правильным образом жизни, был самым удобным человеком для длительного проживания бок о бок.
– Прощай, Семен, – на правах друга Воскобойников первым кинул вниз три горсти земли.
Те, кто отдал свой долг, отошли сменить дежурных. Ди Каприо притащил с собой сварной крест с табличкой, заказанный здесь же, на кладбище, и за пару часов изготовленный. Когда мастера спросили насчет имени-фамилии последовала пауза. Написать на табличке «Семен Барсков» означает дать врагам лишнюю подсказку, где останавливалась группа.
«Будь что будет», – решили Бубнов с Ильясом. Лежать в земле под чужой фамилией – это уж слишком. Капитан ВВС заслужил крест как у людей, с правильной надписью. И никакие
Яму быстро забросали землей. Ди Каприо попробовал рукой крест – стоит нормально, прочно. Настанет когда-нибудь день, чтобы они могли прийти сюда, не оглядываясь по сторонам, вспомнить товарища?
Сейчас-то помянуть непременно надо. Только сперва убраться подальше. Разбившись на пары, вернулись на станцию, в тот самый вагон, в котором уже пропутешествовали от Баламанова.
Солнце уже клонилось к закату, но света сквозь щели просачивалось достаточно, чтобы поровну разлить и закуску мимо рта не пронести.
– Пусть земля ему будет пухом.
– Вроде тех облаков… До облаков ему было рукой подать, правда майор?
Воскобойников кивнул, не поднимая глаз. Выпили раз, другой, третий. На душе не полегчало.
Чужим голосом Воскобойников стал вспоминать совместную с Семеном службу. Его мрачно слушали, потом Тарасов не выдержал.
– Кто-то нас закладывает, – веско произнес он, обведя всех своими маленькими василькового цвета глазами.
И умолк, предоставив майору право продолжать свой рассказ.
Воскобойников поперхнулся. Вдруг ясно почувствовал, что скорбь истаяла в товарном вагоне под напором иных, более насущных мыслей и чувств.
С первой чарки все думали об одном, но никто до сих пор не спешил начинать тягостную процедуру выяснений. Теперь шлюзы открылись.
– Без вариантов, – согласился с замкомполка Бубен, утирая толстые губы тыльной стороной лапищи. – Только вот кто?
– Вопрос, конечно, интересный.
– Один из нас? Если б кто-то вдруг исчез в последний момент, я бы еще понял. Но подставляться вместе со всеми…
– Обещали, значит, не тронуть.
– Ты поверишь, если тебе пообещают? Лично я – нет. Вспомни, что на рынке творилось, как пули от потолка рикошетили. Любого могло зацепить.
Спешили высказаться, перебивали друг друга.
Молчали только Глеб и неразговорчивый Николаич. Казалось бы, Сиверова меньше других должна была задеть гибель Семена, он даже не успел толком узнать неисправимого оптимиста. Но начало операции подсказывало дальнейший ее ход – быстро она не закончится и неизвестно кому из команды удастся выжить.
– Закладывает кто-то из нас, – настаивал Тарасов. – Каким макаром, пока не знаю.
– Кто, например? Давай уже начистоту.
Воскобойников тут же пожалел о сказанном.
Начнутся взаимные обвинения, и ничего хорошего из этого не выйдет. Странновато улыбнувшись, Тарас раскрыл было рот, но тут прозвучал характерный металлический звук: кто-то из работников станции начал положенный обход товарняка, простукивая колеса.
Обход начался с хвоста, поблизости от вагона с безбилетными пассажирами. Все умолкли, ожидая когда шаги по щебенке и отчетливое постукивание минуют их, уйдут вперед. Воскобойников почувствовал, как на залысинах выступила испарина, но вытирать пот не стал, чтоб не подумали, будто он нервничает больше других.