Развесистая клюква Голливуда
Шрифт:
Я тщательно вытерла лицо полотенцем. За украденную в булочной плюшку навсегда за решетку не посадят. В деле Бурундукова должно быть не менее трех трупов, он убийца, ему нечего терять. В России мораторий на смертную казнь, больше пожизненного Никите не дадут, он спокойно может отправить на тот свет еще пятерых, десятерых, и в его судьбе уже ничего не изменится. Вот вам оборотная сторона отмены расстрела. Грози Бурундукову высшая мера, он бы испугался, но сейчас никаких сдерживающих рычагов не существует. Преступнику все по барабану, он может убить всех постояльцев
Если он заподозрит, что я знаю правду, в «Кошмаре» начнется бойня. От моих самообладания, хладнокровия и актерских способностей напрямую зависит жизнь людей. Давай, не подведи!
Я опять глянула в зеркало. Что-то слишком много у меня появилось тайн. Белке нельзя сообщать правду про Алексея Николаевича, Мише не следует знать про наш с Ваней ночной разговор, Юле неизвестно, что Геннадий Петрович в курсе, что его спутница не девочка-школьница. Степа, смотри не утони в океане вранья, не запутайся во всех этих «в курсе, не в курсе». Вот почему мне показалось, что Никита мент! Преступники часто перенимают повадки следователей.
– Мама-а-а! – заорал женский голос. – Сюда… скорей… о-о-о!
Ноги сработали автоматически, они помчали меня на выход, донесли до лестницы и подняли на второй этаж. Дверь в спальню Пряниковых оказалась открыта, оттуда доносились голоса. Я вбежала в комнату.
Бурундуков обнимал прижавшуюся к нему Аню, гладил ее по плечу, приговаривая:
– Тише, тише.
Геннадий Петрович, ломая руки, стоял у окна, около него топталась «доченька», громко и вовсе не фальшиво всхлипывая. Ваня наклонился над кроватью Кузьмы Сергеевича, Миша тоже держался возле Комарова, мне даже показалось, что он хочет спрятаться за лжеврача. Горничная Катя и Семен замерли у входа в ванную. Маша стояла у шкафа.
– Случилась неприятность? – звонко спросила Белка, входя в номер. – Что на сей раз? Анечка, если в комнате оказались мыши, приношу свои извинения, из-за непрекращающегося ливня они лезут в дом, ничего поделать нельзя.
Внезапно Аня перестала плакать, воцарилась тишина, было лишь слышно, как капли с силой барабанят по крыше. Белка сделала шаг в сторону.
– Не мыши? – тихо сказала она. – Что у нас произошло?
Ваня выпрямился:
– Кузьма Сергеевич умер.
– Совсем? – глупо спросила я. – Насмерть?
Студент кивнул.
– Ты не ошибся? – нервно уточнил Бурундуков. – Это точно не очередной прикол хозяек? Мы уже тащили один лжетруп в морозильник!
– Так над постояльцами не шутят, – пробормотала Белка, – у нас исключительно муляжи и куклы.
– Мертвая девушка казалась совсем настоящей, – пискнула Юлечка. – Кузьма точно не ваш очередной актер?
– Если вы решили нас повеселить подобным образом, то спасибо, мы впечатлены, но лучше остановить спектакль, – ожил Геннадий Петрович, – у людей и так нервы из-за урагана на пределе.
Мы с Белкой растерялись. Аня отпихнула Бурундукова и медленно, так, словно к ее ступням привязаны гантели, пошла
– Кузенька? Ты жив? Пожалуйста, произнеси хоть словечко, не пугай! Кузьма Сергеевич! Он что, договорился поучаствовать в розыгрыше?
Последний вопрос был произнесен мне в лицо.
– Нет, – прошептала я, – мы никогда не привлекаем гостей. И не устраиваем никаких жестоких игр.
– Кузенька очень хозяйственный, – сказала Аня, – если ему предложить большую скидку и попросить притвориться умершим, он согласится. Не из жадности, а потому, что любит веселье. Милый, ха-ха-ха, ты молодец. Ваня, отойди!
Студент взял Аню за руки.
– Это не розыгрыш. Он умер.
– По-всамделишному? – по-детски спросила Пряникова. – Совсем-совсем?
В комнате снова стало тихо, но Белка быстро опомнилась и взяла ситуацию в свои руки:
– Юлечка, ты можешь отвести Аню вниз и напоить ее чаем? В буфете есть коньяк, надо капнуть ей в кружку спиртного. Справишься?
– Конечно, не беспокойтесь, – девушка выпала из роли школьницы-капризницы.
Когда они покинули комнату, Белка взглянула на Ваню:
– Ты абсолютно уверен, что Пряников мертв?
Студент отошел от кровати.
– Да. Но пусть на него посмотрит Геннадий Петрович.
– Он уже один раз констатировал про летальный исход, – сердито перебил его Никита, – и дерматолог отказался помогать Пряникову, когда тому плохо стало.
– Чего пристали? – взвизгнул самозванец. – Сами разбирайтесь!
Налетев на кресло и громко выругавшись, Комаров скрылся в коридоре. Миша посмотрел ему вслед:
– Псих!
– Мд-а, нервная система ни к черту, – поставил диагноз Бурундуков.
Я избегала смотреть на Никиту, чтобы ненароком себя не выдать. Геннадий Петрович выдал себя за дерматолога, но жизнь непредсказуема, Комарова постоянно загоняют в угол. Здесь любой впадет в истерику! А вот Никита – гениальный актер, не найди я в его сумке форму заключенного, ни на секунду бы не засомневалась, что он обычный турист.
– Пряникова зарезали? – прошептала Маша.
Ваня изумился:
– Нет. На первый взгляд его смерть кажется естественной. Но я не способен сейчас установить причину. Вероятно, не выдержало сердце, может, отек легких, оторвался тромб. С чего ты подумала, что его убили?
– Не знаю, – протянула Маша.
– Бытие определяет сознание, – провозгласил Бурундуков, – жил-был такой дядя на свете, звали его Карл Маркс. Он говорил: как живешь, так и думаешь. Сидишь в болоте – все вокруг лягушками кажутся, сам червяк – и человечество для тебя состоит из червей. Маша отдыхает в «Кошмаре», поэтому у нее одни убийства в головке. Так, милая?
– Вроде того, – пробормотала Леонова.
Бурундуков неожиданно попытался привлечь меня к себе, я шарахнулась в сторону и налетела на Мишу. Тот прижал меня к своему плечу. Уж на что мне не нравился парень, который, как выяснилось, является потенциальным вором, но, ей-богу, лучше уж обниматься с ним, чем с убийцей Никитой. Из двух зол выбирают меньшее.