Развесистая клюква Голливуда
Шрифт:
Глава 29
Устав от разговоров, мы с Ваней спустились в столовую, решив попить чаю. Аню отвели в гостевую, куда ее спешно переселили из номера на втором этаже. Олег и Маша затаились в своей комнате. Геннадий Петрович и Юля поднялись на второй этаж и притихли. Миша и Бурундуков, попив чаю, сначала играли в шахматы, а потом разошлись. Белка приняла успокаивающих таблеток и легла. Вывалив на нас лавину информации, повариха пошла на кухню, и оттуда незамедлительно донесся ее недовольный
– Три шибче!
– Так я стараюсь! – пыхтел Сеня. – О! Развалилась!
– Доверь дураку богу молиться, он и об икону поцарапается! – закричала Катя. – Изабелла меня ругать будет!
– Эка важность, чашка разбилась, – попытался оправдаться Семен.
– Сервиз неполный, – бушевала Олеся, – не оттирается. Что ты туда наливал? А? Отвечай!
– Я? Ничего, – отбивался Семен.
– Ща как дам! – заорала Олеся и, похоже, привела угрозу в исполнение.
– Ой! Больно! – взвизгнул Сеня. – За что?
– Олеся, перестань, – крикнула я. – Не трогай Семена!
Повариха высунулась из кухни.
– Ниче ему не станется! Получил разок по башке, так за дело!
– Не надо лупить человека по голове, – укоризненно добавил Ваня, – можно сотрясение мозга устроить.
– Нет у Сеньки мозга, трястись нечему, – возразила Олеся.
– В чем провинился несчастный? – полюбопытствовал Иван.
Олеся показала ему чашку.
– Видишь, внутри посинела?
Ваня взял у поварихи кружку, приблизился к торшеру и начал насвистывать бодрый мотивчик. Я не утерпела, подошла ближе и удивилась:
– Как странно! Почему белая чашка посинела? Может, от черничного варенья?
– У нас его нет, – пожала плечами Олеся.
– Еще свекла красится, – не успокаивалась я.
– Не, – решила поспорить Катя, выходя в столовую, – от буряка тарелки отлично отмываются, и свеклу в кружки не суют!
– Действительно, – пробормотала я.
Олеся уперла кулаки в бока.
– Ты мало порошка в посудомойку натрусила.
– Вечно у тебя другие виноваты, – ринулась в бой Катерина, – не хочешь признать свою ошибку!
Повариха вздернула подбородок.
– Это какую же?
Горничная ткнула пальцем в стол.
– Я чистые чашки под компот поставила, а когда их после полоскания из машинки вынула, они посинели! Твой компотец сервиз испортил.
– Во! – обрадовалась Олеся. – Сама и подтвердила, что накосячила! Отвечай честно, как выглядели кружки, когда ты их собрала со стола, а?
– Ну… обычно, с опивками, – нехотя ответила Катя.
Олеся торжествующе повернулась к нам.
– Слышали? Катерина, ты ставила в мойку белые чашки, а достала замазанные?
– Чего привязалась? Да, – призналась горничная.
– Наверное, фарфор плохой, – поспешил на помощь Кате Семен, – я встречал такой! Облезает от горячей воды.
– Это фаянс, не покрытый глазурью, – заметил Ваня, – посуда не
Мне показалось, что Иван косвенно обвиняет Белку в жадности, и я ринулась на защиту бабули:
– В гостиницах никогда не подают еду на мегадорогих тарелках. Гости часто их бьют. Да, бабуля приобрела посуду на рынке, и что?
– Кабы все было плохое, все и посинело бы, – заявила Катя, – но тарелочки чистые, сахарница, молочник, блюда для пирога как новые. Только чашки в негодность пришли. Компот виноват!
– Да че вы на меня напали! – захныкала Олеся. – Питье у них – причина всех бед! Сначала народ аллергией из-за него обсыпало, затем кружечки страшными стали! Давайте валите все на меня! Может, я и Кузьму Сергеевича отравила, а?
– Нечего варить дерьмо из пакета, – брякнул Сеня.
Олеся поджала губы, потом схватила стул.
– Тебе сейчас мало не покажется!
Сеня нырнул в коридор, Катя, коротко взвизгнув, шмыгнула в кухню.
– Верни стул на место! – велела я. – Ты что себе позволяешь? Решила драку устроить?
– А че они? – заплакала Олеся. – Я тоже с нервами! Столько всего случилось! Я хорошо готовлю! Чашки с первого раза, когда узвар пили, не посинели. Вот.
– Синий цвет появился после второго употребления компота? – тихо спросил Ваня.
– Не знаю, – попыталась увильнуть от ответа Олеся.
– А ты вспомни, – приказал Иван, – в тот день, когда вишневым отваром полакомились впервые, на посуде не возникла синеватая тень? Олеся, тебя никто не ругает, но это очень-очень важно.
– Вроде плошки, когда я их вынула из посудомойки, чуть потемнели, – призналась повариха.
– Ага, – кивнул Ваня. – А после второго раза они посинели?
– Верно, – нехотя подтвердила Олеся. – И еще одной не хватает! Небось Сенька ее кокнул, но он не признается.
Катя высунулась из кухни:
– Ни фига мужик не бил, ты к нему вяжешься, потому что сама с ним хотела любовь крутить, а он меня выбрал!
Олеся заморгала.
– Слышали дуру? Я и Семен? На черта он мне сдался? Дундук!
– Сама ты дундучиха! – надулась Катя. – Нормальный мужик! В хороших руках, при нужном уходе и руководстве лучше многих станет. И не бил он чашек.
– А то я не видела? – возмутилась Олеся. – На моих глазах нажал, и все!
– Одну! – согласилась Катя. – А вторая цела! Стоит в комнате у покойника!
Олеся опустила голову.
– Дружочка своего выгораживаешь? Чего чашке в спальне делать? Ей в шкафу место!
– И че я скажу гостье, которая наверх после ужина компот поволокла? – зачастила Катя. – «Стой, верни назад, потому что Олеська хочет, чтоб чашка на кухне была?»
– Стоп, бабы, – приказал Иван, – слушайте меня внимательно и отвечайте исключительно на вопросы, не уходя в сторону. Компот подавали на стол несколько раз?