Развод не дам. Точка
Шрифт:
— Что будем решать с квартирой? — спрашиваю, делая себе кофе. Чай у Алекса был шикарный, но без порции кофеина утро не утро.
— С какой?
— С этой. Не делай вид, что не понимаешь. — Мешаю сахар и пристально смотрю на мужа. Почти бывшего мужа. Ищу в себе любовь и с наслаждением не нахожу. Мне его жалко. — Адвокат готовит бумаги, но хотелось бы решить всё мирно.
— Ты всё-таки хочешь разводиться?
— А ты как думаешь? — Даже кофе подавилась. Смешной такой. Как ребёнок, ну, правда. Где тут мужественный сильный мужчина? Ох, сколько тоски в глазах! Это должно пронять, но мимо. —
Молчит. Значит, знала. Отлично. Сколько раз они мне кости перемыли? Смешно было обсуждать глупую жену, которая дома трусы стирает, пока они кувыркаются.
— В постели она лучше, да? — делаю глоток, прислоняюсь к столу. Какой-то болезненный интерес охватывает, но сейчас для него самое время.
— Агат, — тянет с мукой, морщится, как будто зуб болит. Знаю, знаю, как он выглядит, когда зуб болит. Так много мелочей про него знаю, а она знает?
— Ты не сказал, как её зовут.
— Алёна. — И снова морщится, глаза прячет. Поздно.
— Алёна, значит. Приятно познакомиться. Так что с квартирой будем решать?
— Я не хочу разводиться. — А теперь смотрит на меня. Подходит близко, задираю голову.
— Это твои проблемы. — Отставляю кружку, скрещиваю руки на груди. — Не хочу больше иметь с тобой ничего общего.
— Общее есть — дочка.
— Там тоже общее есть. Пойдёшь туда, останешься один — мне всё равно. Но не со мной, Марат. Уже не со мной.
Огибаю его, за локоть ловит. В привычку это входит, что ли? Демонстративно смотрю на сжавшиеся пальцы, от тут же отпускает.
— Ты мне нужна, — говорит тихо. И это тоже поздно. Скажи это совсем недавно, и может, купилась бы. Господи, спасибо тебе за то, что всё сложилось как сложилось! Спасибо, что позволил пройти этот путь так, а не иначе.
— А ты мне — больше нет.
Так легко становится после этих слов!
— Что мне сделать, чтобы ты простила?!
Поворачиваюсь. В глазах блестят слёзы, губы дрожат. В таком отчаянии видела лишь раз — когда свекровь умерла. Жалость снова накрывает с головой.
— Дело не в том, прощу я или нет, — говорю почти ласково, как ребёнку объясняю. — Дело в том, что мне всё равно. Я тебя больше не люблю.
Не собираюсь затягивать драматичную паузу, ухожу в спальню, пишу Юльке с просьбой встретиться. Надо разгрузить мозг и поделиться, столько всего произошло! Подруга ждёт через час в парке, дома спит муж. А мне в квартире становится тесно.
— Подумай, что с квартирой. Не прошу всё оставить нам, если что.
— В смысле: не хочешь, чтобы оставил квартиру? Ты с головой дружишь, или там чердак свистит?
Возмущённая Юлька раздувается, как нахохленный воробей. Останавливается посреди парковой дорожки. Небо хмурое, а на душе светло. Улыбаюсь и, наверное, выгляжу блаженной. Может, так и есть, но не хочу я Марика трясти, как старую копилку. Если бы была одна, вообще просто в никуда ушла бы, но дочь не позволяет гордо хлопнуть дверью.
— Хочешь, чтобы он шалашовке этой деньгами от продажи помогал?
— Юль, — вздыхаю, — он ведь ей и так помогал все эти годы. Наверняка же помогал. Я никогда отчёта о зарплате не требовала, сколько дал — столько дал. Какая разница, куда он будет деньги дальше тратить. Алименты платить будет, и ладно.
— Хорошо хоть твой альтруизм на алименты не распространяется, — ворчит Юлька. — Не понимаю такой щедрости. Тем более к Маратику. Обосрался по всем фронтам, пусть платит.
— Каждому своё, Юль. Наверное, и правда глупо так себя вести, но я по-другому не могу.
Мы снова идём, поддеваем опавшие листья носками кед. Юлька хитро косится, уже знаю, о чём, а вернее, о ком будет спрашивать.
— Так и что, как там Алекс?
— Хорошо. — Улыбаюсь. Алекс — это не подорожник, это бальзам, что в душу проникает медленно, но верно. Не знаю, что ждёт в будущем, будет ли у нас что-то. Загадывать не хочу. Надо жить сейчас, и жить для себя.
Гуляем до обеда, надо возвращаться домой, но как же не хочется! Видеть скорбное лицо Марата, слушать его оправдания… Оглядываюсь назад и вспоминаю, как совсем недавно от боли загибалась. Нет мстительного желания, чтобы то же самое испытал. Как у него дальше жизнь сложится, с кем — меня не касается. Можно позвонить Алексу, наверняка приедет, только… Надо перевести дыхание. Иду в свой фитнес-клуб, благо, там всегда можно попасть на спа-процедуры без записи. Расслабление, приятная музыка, медитативное состояние — то, что доктор прописал. Домой возвращаюсь под вечер. Марат угрюмо смотрит исподлобья.
— Ты с ним была?
— Какая разница?
Поужинала в кафе на первом этаже фитнес-клуба, а чем Марат ужинал? Так, Агата, угомонись, не твоё дело.
— Я не хочу разводиться, — упрямо говорит он. — Тоже с адвокатом проконсультировался. Если я против, суд даст время для примирения.
— И что? Хоть год пусть даёт, мне без разницы.
— Точно? — Марат улыбается знакомой обольстительной улыбкой.
— Точно, — киваю.
Квартира перестала быть местом силы. Марат в ней ощущается чужеродным элементом, не соседом даже. Напрягает даже тем, что просто сидит рядом на диване. Может, и правда лучше мне съехать?..
Глава 32
Агата
Отец сухо пишет, что в обед привезёт Каринку. У Марата вечером рейс. Очень удобно — улетит, как ни в чём не бывало, проблема останется.
— Когда ты собираешься рассказать Каринке о брате?
Утро, кухня, всё снова вроде бы привычно, кроме нескольких панкейков, которые испекла исключительно для себя. Марат завтракает бутербродами с колбасой.
— Я не хочу ей говорить.
Вот это новость. Смотрю недоверчиво: это что, шутка такая? Иголка, которую можно в стоге сена спрятать и не найти? Это живой человек! Брат!
— Ты с головой дружишь вообще? — не могу поверить своим ушам.
— Не хочу, — повторяет, вздыхая. — Потому что не знаю, как сказать.
— Я тут тебе не помощник. — Даже руки вверх поднимаю. Мне и так потом дочь утешать, по психологам водить, слёзы вытирать. Ей-то за что это всё?! Сидит взрослый плечистый мужик с видом побитой собаки и думает, как ребёнку сердце разбить. Зла не хватает, руки так и чешутся встряхнуть и спросить: «Чем ты думал?!»
— Как есть, так и скажи, — отрезаю и с силой вонзаю нож в панкейк. — Что папа сделал братика с другой тётей.