Развод. Игра на выживание

Коваль Лина

– Сколько дней держится температура, Ян? – спрашивает Даня родным голосом.

– Три.

– Пиздец. Может в больницу?

– Я не знаю.

Прислоняюсь лбом к холодному стеклу и изучаю, как всего в десяти сантиметрах от меня пролетают одинокие крохотные снежинки.

Когда была маленькой, считала, что каждая в мире снежинка уникальна своим ледяным узором.

Но прошло всего ничего – пара десятков лет и вот, при подготовке к недавнему докладу мы с Машей выяснили – учёные в лаборатории вывели две абсолютно

одинаковые снежинки.

Им это удалось!

Правда физики до сих пор отрицают. Говорят, что на уровне видимости микроскопа снежинки могут оказаться идентичными, но если бы мы могли рассмотреть их ещё тщательнее, на уровне субатомов – различий была бы масса.

Получается, в этом мире всё имеет различия…

И даже если вас создали одинаковыми, предназначенными друг для друга – это ещё ничего не значит…

Устало вздыхаю.

Дую на стекло и вывожу сердечко. Утираю слёзы.

– Ян, всё нормально? – спрашивает Богдан в тишине.

Не похоже, что он находится в аэропорту. Скорее всего, в гостинице. Сейчас поговорит со мной, отправится в душ, а потом ляжет спать до утра. А я буду полночи заводить будильник, чтобы проверять температуру у детей. Третью ночь один и тот же чертов аттракцион.

– Ян…

– Да. Всё хорошо, – облизнув губы выговариваю.

– Завтра буду, потерпи, – произносит он ободряюще.
– Ладно?!

– Ладно, – отключаюсь, пока не разрыдалась в трубку.

Убираю телефон на тумбочку. Приоткрыв дверь, выхожу в коридор и спускаюсь по лестнице на первый этаж.

Пусто.

Окинув взглядом гостиную, иду к журнальному столику, чтобы убраться.

На прошлой неделе администрация города предложила сотрудникам нашего центра несколько квот на обучение в одном из региональных институтов. Девчонки, практически все имеющие хотя бы средне-профессиональное образование, отказались.

А я отчего-то ухватилась за эту идею.

На свою голову, потому как мне предстоит до апреля сдать три единых государственных экзамена, учитывая, что школу я закончила чуть больше десяти лет назад. И если с русским языком, и географией я более или менее справляюсь, то математика – моё слабое место.

Пришлось даже, стыдно сказать, найти репетитора.

Загружаю посудомойку и отправляюсь спать, а уже на следующее утро просыпаюсь от звонка свекрови и её тревожного голоса.

Глава 38. Богдан.

Завернув во двор, обнаруживаю на фасаде дома заметную трещину, которая книзу разветвляется на целую артерию из себе подобных, только более мелких сколов.

Вот и встретились. Я ждал.

Иду через укрытый спанбондом газон и присаживаюсь рядом со своей находкой.

Вроде не страшно. Пока.

Вытягиваю из кармана пачку и прикуриваю сигарету, не сводя глаз с разбитой штукатурки.

История этого дома началась с мечты, которую моя жена упорно называет нашей.

Сперва

Яна сама оформила этот участок. Радовалась, как ребёнок, когда привезла меня сюда и устроила сюрприз.

Я не разделил её счастья по одной лишь причине – эту землю я знаю. Почва здесь влажная, местами болотистая. Для строительства категорически не подходит, поэтому собственник опустил цену за сотку на самое дно и нашёл-таки своего благодарного покупателя в лице моей любимой супруги.

На любые возражения Яна реагировала как обычно. Уговаривала и плакала, доказывала, что инженеры учтут в проекте дома качественный дренаж, и всё будет замечательно.

Я предложил купить новый участок.

Яна назло заключила договор со строительной фирмой и развела бурную деятельность. Если Шацкая что-то решила, пойдёт до конца.

Будь то бракоразводный процесс или розетка с Мадагаскара. Неважно.

Тогда я подумал – а может, мать твою, так надо? Пусть помается. В конце концов, я вкалываю последние лет семь на износ. Могу и преподать жене урок стоимостью в несколько миллионов рублей. Почему нет?

– Ты приехал? – выбегает на крыльцо Яна.

Полураздетая, в очередной шелковой пижаме и с забавной повязкой на голове.

Всё та же девчонка. Как тогда, в школе. Красивая и недосягаемая.

– Что там? – удивлённо вглядывается в фасад.

– Ничего, – поднимаюсь вздыхая. Выкидываю окурок в урну и иду навстречу к жене. – Ступай в дом. Замёрзнешь.

Яна разворачивается и шагает по лесенкам. Внимательно пробегаю глазами по стройному телу.

Бёдрами крутит намеренно. Знает, что смотрю. Каждый раз на ту же удочку… как пацан сопливый.

Стискиваю зубы до мелкой крошки.

– Как вы тут? – узнаю, когда закрываю дверь за собой. Стягиваю куртку. – Целый лазарет на тебя взвесили.

– Не спрашивай, – говорит Яна устало. – У нас дневной сон.

– Как Маша? Динка?

– Маша сегодня получше, Дина вроде тоже без температуры, – отчитывается.

Племянница оказалась здесь по просьбе моей матери. Той пришлось лечь в больницу, сердце забарахлило. Отец бы с мелкой не справился.

Аня с мужем до сих пор в Москве. Вчера навещал их, динамика положительная. Вроде настроение приподнятое, что и меня не может не радовать.

– Еды вам привёз, сейчас принесу, – говорю озираясь.

Осознание того, что всё… придавливает сверху бетонной плитой так, что не вздохнуть. Вроде свыкся, пообжился, но иногда накрывает.

Хватаю куртку и без предупреждений выхожу из дома.

Снова закуриваю, глядя в пустоту.

Всё же и с квартирой правильное решение принял. Съеду. От греха подальше съеду. Если бы не дети, то и из города бы смылся. Провожу пальцами по затылку и затягиваюсь, выдыхая горький дым.

Через десять минут возвращаюсь с объёмными пакетами, которые сразу тащу на кухню.