Развод. Игра на выживание

Коваль Лина

– Да я вообще об этом не думаю, – выдыхаю до того, как она продолжает: – Пока.

Блядь.

Яростно затушив сигарету в пепельнице, резко поднимаюсь, переворачивая Янку на спину. Она взвизгивает, но послушно смотрит, кусая нижнюю губу.

Окидываю взглядом выгибающееся тело. Чуть наклоняюсь, проводя пальцами по щеке, узкому подбородку. Спускаюсь к шее и выступающим ключицам. Очерчиваю грудь с манящими сосками, обвожу аккуратный пупок... шрам внизу живота.

Что чувствует мужик,

когда занимается сексом с женщиной, родившей ему двоих детей?! Необъяснимо. Может кого-то подобное и не вставляет, а меня прям очень. Плющит от ощущения собственничества. Хочется прикусить за загривок и в пещеру, только вот с недавних пор Яна Альбертовна в поисках себя.

Опустив руку, настигаю клитор. Кружу по нему пальцами.

– Ох, – проплывает возглас в тишине.

Развожу влажные розовые складки, не переставая ласкать. Там внутри, она ещё краше. В голову похлеще коньяка бабахает осознание, что помимо врачей, там её видел только я. Это тоже особый кайф для мужика, кто бы ни отнекивался.

Знать, что твоя женщина эксклюзив.

Отклонившись, замечаю еле различимые белёсые следы на ступнях. Яна тоже это видит и сразу же пытается выдернуть ногу.

– Не надо, Дань, – шепчет в тишине.

Мазнув взглядом по испуганному лицу, возвращаюсь к зажатой в ладони ступне и прикладываюсь к крохотным ухоженным пальчикам лбом. В голове пролетают картинки той ночи, практически физически ощущаю её страх и вздрагиваю. Понимание, что каждый шрам на её теле – это результат моего действия, отдаётся треском за грудиной.

Медленно разрушаюсь, гоняя хаотичные мысли.

Отстраняюсь и снова смотрю. Царапая двухдневной щетиной, покрываю короткими поцелуями мягкую кожу по всей длине стопы. От пальцев до розовой пятки.

Взвизгивает, щекотно. Нервно дышит.

– Даня, хватит, – мотает головой ошалело. – Я тебя не виню. И ты подобным не занимайся.

Перехожу ко второй ноге, проделывая то же самое, затем медленно веду губами от лодыжки к бедру.

Разведя шире длинные ноги, провожу языком по промежности, собирая её сладковатый вкус. Член каменеет. В глазах взрывы. Яна выгибается струной, запрокидывает голову. Прижимаюсь ртом, захватывая упругую горошину, и добавляю два пальца, растягивая упругие горячие стенки.

Комната заполняется тихими чертыханиями и всхлипами. Пороком.

Острые коготки ерошат волосы у меня на затылке и резко впиваются в кожу, выбивая хрип, теперь уже из моего рта.

Жена крутит бёдрами, постанывая в нетерпении.

– Шшш, – успокаиваю.

Фиксирую второй ладонью мягкий живот и продолжаю движения рукой. Быстрые, точные. Обычно в такой последовательности она кончает за минуту, но недавние оргазмы превратили для меня добывание нового в задачу со звёздочкой.

Упорства

мне не занимать.

Это ещё комбат говорил, поэтому настойчиво продолжаю трахать пальцами. Кровь в венах кипит оттого, что вижу. Светлые волосы в беспорядке разметались по подушке, тело передо мной гибкое, отзывчивое. Глаза полуприкрыты от наслаждения.

Хорошо моей девочке.

Самого, пиздец, кроет до чертиков.

Янка отзывчиво реагирует на мои манипуляции обильной влагой и под чавкающие равномерные звуки наконец-то начинает подрагивать. Сдаётся.

– Соболев, – шипит в потолок, ярко кончая.

Делает это громко, продолжительно, закатывая глаза и сжимая простыни.

Ласково поглаживая припухшие половые губы, дожидаюсь, пока её тело перестанет вибрировать. Член напоминает о себе каменной тяжестью и болью, но я, решив сделать рекламную паузу, падаю рядом, крепко обнимаю и в эту же секунду вырубаюсь.

Глава 35. Яна.

– Извините, – лепечет Тася, понурив голову. Мнётся у двери. – Мы с Ваней решили снова попробовать.

– Присядь, – указываю ей на стул и щедро отпиваю кофе из кружки.

Мне понадобилось приложить уйму усилий, чтобы заставить себя выйти на работу. А уж о том, чтобы при этом быть бодрой и жизнерадостной речи совсем не идёт. Ловлю своё отражение в зеркале на стене. Накраситься с утра не успела, но на мой взгляд, выгляжу прекрасно.

Кожа светится, едва различимые ссадины от колючей щетины, пожалуй, заметны только мне, глаза блестят.

Что это, если не результат потрясающих трёх оргазмов за ночь?! Вспоминая последний и то, как трогательно Богдан целовал мои ноги перед ним, покрываюсь румянцем.

Тася всхлипывает, но послушно идёт к столу и опускается на деревянный стул. В руках крепко держит сумку. Напуганная, словно ждёт от меня чего-то недоброго.

– Чай будешь? – спрашиваю с улыбкой.

– Нет, – мотает головой, не глядя в глаза.

– Ты хорошо подумала, Тась? Почему не хочешь позвонить родителям?

– Мы решили попробовать снова, – повторяет, сжав зубы.

С раздражением отворачиваюсь к окну. Работа в центре доставляет совершенно разные чувства.

Бывают и такие.

Многие девушки приезжают к нам, жалуются, проводят пару дней и возвращаются к мужьям. Вот только восемьдесят процентов из них потом снова приходят. И, по словам Каролины, с каждым разом срок семейной идиллии сокращается, а характер нанесённых увечий ужесточается.

Это всего лишь статистика. Без эмоций и моего к ней отношения.

Что с этим можно сделать?

Пока человек сам не захочет, ему никак не помочь. Сколько бы усилий мы ни прилагали, они верят. Верят! Мужьям и отцам своих детей.