Развод. Игра на выживание
Шрифт:
Вдалбливаюсь в расплавленное тело, ощущая, какая она мокрая там внутри, горячая. Трахаю с оттяжкой.
Понимая, что надолго меня не хватит, размещаю пальцы на клиторе и активно растираю нужную точку.
Моя девочка любит именно так.
Яна начинает кончать, привычно вздрагивая и сводя трясущиеся ноги. Сдавливает меня настолько, что я тоже от неё не отстаю, но прихожу к долгожданному финишу вторым.
Это то, в чём готов уступать ей всю оставшуюся жизнь.
Трудно дышим. Сперма вытекает, заляпывая бёдра, стекая по ногам.
Там поставив в душ, стремительно скидываю штаны с трусами, и прохожу к ней, настраивая воду.
– Я поеду, – говорит быстро озираясь, будто наконец-то пришла в себя.
– Мы ещё не закончили.
– По-моему, мы только что оба это сделали, – возражает.
– Я хочу ещё.
– Даня, – мотает головой. – Зачем это всё?
Непонимающе уставляется. Начинаю растирать мочалкой её грудь, впалый живот, задевая шрам от кесарева.
– Да-ня, – доверчиво утыкается лбом в моё плечо, когда ладонью касаюсь промежности. – Ммм…
– Останься на ночь, Ян, – упрашиваю, стирая губами капли на виске.
– Это только всё усложнит.
Отбрасываю мочалку, прижимаю к себе сдавшееся обнажённое тело и усмехаюсь:
– Куда уж, блядь, сложнее.
Глава 34. Богдан.
– Ты… знаешь, что Машка впервые влюбилась? – заявляет Яна. В приглушённом свете смотрится выше всяких похвал.
Губы припухшие, глаза живые. Обнажённая и тёплая.
Мы лежим на кровати в спальне.
После второго раунда в душевой я утащил её сюда, предварительно по привычке щёлкнув замком на дверной ручке. Потом сам про себя выругался. Снова забыл, что детей здесь нет.
Дом – целиком и полностью мечта Яны. Для меня «наш дом» – эта квартира. Поэтому я постоянно делаю какие-то привычные вещи или слышу фантомные звуки детских звонких голосов.
Спустя десять лет семейной жизни оказаться в одиночестве в этих же стенах – худшее из того, как могла поиметь меня жизнь. Но... как говорится, за что боролся на то и напоролся.
– В кого влюбилась? – спрашиваю, ласково поглаживая костяшками пальцев тонкое предплечье.
– В одноклассника, – смеётся. – Знаешь, как его зовут?
Поднимает голову с моей груди и снова смотрит захмелевшим от оргазмов взглядом.
– Не томи, – тоже тяну улыбку.
– Богдан, – выдаёт торжественно. – Его зовут Богдан. В кого ещё могла влюбиться наша дочь?
Вновь размещается на моём плече и вздыхает.
– Нам надо поговорить с детьми, Дань. Вместе. Всё объяснить.
Молча прокручиваю всё, что думаю по поводу принятого ей решения.
За эти месяцы я прошёл кучу этапов. Злился, пил, снова злился. Уходил в себя и наоборот общался с друзьями. Затворничество далось мне непросто, но настаивать и дрессировать её – проявление нездорового эгоизма.
– Ну что ты молчишь? – спрашивает, упираясь в подмышку.
– Давай потом об этом, Ян, – отзываюсь. –
– Ладно…
Тело настойчиво просит сна, но я вставляю в глаза ментальные спички, лишь бы только не вырубиться. Не сегодня.
– Ты думал когда-нибудь о том, какие они, идеальные отношения? – спрашивает Яна спустя минуты три.
– Нет.
Похуй на идеальные. Меня и наши устраивали... с оговорками.
Бизнес научил меня разговаривать с собой максимально честно. Знаю я таких умельцев, годами несут убытки при этом обвиняя всех вокруг: государство с налогами, конкурентов, сотрудников, поставщиков… только не себя любимого. Он-то талантливый управленец, просто с окружением не повезло.
Херня это всё.
Если что-то идёт не так, значит, дело в тебе.
Эта аксиома в моём полуразрушенном браке бьёт под дых.
Потому что я допустил несколько стратегических ошибок, потянувших за собой кучу дерьма. А главное, Яна могла пострадать.
Уже пострадала.
Прижимаю тёплое тело к себе поближе.
Осталась.
Сама.
– Думаешь, они вообще бывают? – шелестит над ухом.
– Кто? – бормочу.
– Идеальные отношения, Соболев. Ты что, спишь?
– Нет.
– Если хочешь, спи, я тоже буду.
Да щас блядь.
– Идеальные отношения, – тяну медленно. – Идеальности не существует, Ян.
– Может быть, – пожимает плечиками.
– Неудачники придумывают для себя идеальность. Тем самым оправдывают свою лень и глупость.
– Ты, как всегда, очень категоричен, Дань.
– Потому что это правда, – говорю, забираю пачку с прикроватной тумбочки.
Подкуриваю и затягиваюсь полной грудью, выдыхая табачный дым в потолок.
В душе ахтунг. Свет выключили, но мозг работает от внутреннего генератора.
Сегодня осталась.
Значит, можно также. Сломить, победить, взять. Но… это мы уже проходили. Ни одна, даже самая золотая клетка, к полному счастью никого не приводила. Либо жертвой становишься, смирившись с судьбой, либо выбраться пытаешься. Третьего не дано.
– Я думала по поводу твоих слов, – словно страшась, выговаривает.
– Каких? – в полудрёме открываю глаза снова затягиваясь.
– В суде.
– Понял, – киваю.
– Ты… прав, наверное. Дома мне всегда было некомфортно. Нужно было быть собранной, прилежной. Делать всё как надо. Ты стал моим спасением… – шепчет сбивчиво и осекается. – Прости.
Ещё один удар по печени.
И хоть сам уже понял, что так оно и есть, слышать правду от неё… странно.
– Но это не значит, что ты мне не нравился. Не думай.
– Не буду, – обещаю.
– Были, конечно, проблемы и сейчас всё больше анализирую нашу жизнь, начиная с самого начала.
Закатываю глаза, что может быть хуже анализирующей, умной женщины? Только та, кто занимается этим, крепко держа тебя за яйца.
– Считаешь… в новых отношениях будет лучше? – спрашиваю замерев.