Развод. Ищу папу для ягодки

Брис Руфина

Горячий воздух опаляет губы. Всё…

Обхватываю, притягиваю к себе, отыскиваю сладкие губки своими. И она отвечает!

Одной рукой захлопываю дверь, на ощупь нажимаю на кнопку блокировки. Никуда не денешься. Смирись.

С закрытыми глазами кайфую от её близости, от пальчиков на своём затылке, от вкусного язычка, который играет с моим, от сбившегося дыхания… Как будто мы вместе, и не было того развода дурацкого. Постепенно задираю платье, сжимаю стройные бёдра, смещаю её ниже, к паху. Ласкаю ладонью полную грудь с острым сосочком, тереблю его через тонкую ткань пальцем. Моя девочка со стоном выгибается.

—

Ты придурок? — лупешит меня ладошками по груди, — я ужасно испугалась, подумала, что у тебя сердечный приступ, что за шутки идиотские?! Слушай, раз с тобой всё замечательно, я сама сейчас тебя грохну! Чтоб не пугал меня больше.

Возбуждённо ржу. Ну, зачем ты очнулась? Всё так хорошо начиналось. Рука сама тянется к пуговицам платья на груди, внутри хочу коснуться, проверить кожа такая же шёлковая, как раньше?

Ответка прилетает моментально. От души врезала. С шипением трясу рукой, но не обижаюсь. Имеет право. Это у меня предохранители слетели, справиться с собой не могу. А Лариска-то нормально, в адеквате.

— Ну, расстегни своими руками, если мне не доверяешь, — ласково шепчу, отвлекая внимание, а сам ещё больше наглею, лезу снизу, — оно тебе мешает, честно.

— Сейчас я тебе кое-что расстегну! Знаешь что, Родионов… — ёрзает, бурно отмахивается.

Знаю, знаю… Ещё немного и ты случайно напорешься кое на что, если так вертеться будешь. Тем более, расстёгивать мне ничего и не надо, только верёвку на спортивных штанах дёрнуть.

Кстати… Осторожно ослабляю её, пока не видит.

Моя детка такая сладкая, аппетитная при тусклом лунном, в салоне автомобиля. Она вся, от мягких длинных волос до аккуратных пальчиков на ногах, как охренительный афродизиак. Меня прёт от каждого её движения, каждого взгляда. Сжираю взглядом её ручки изящные, которыми отталкивать пытается, полусферы груди, которые временами мелькают в разрезе платья, залипаю на ямочке между ключицами…

Спецом лезу, вроде шутя, а вот нет. Не могу справиться со своим желанием затискать её хорошенько, потом повалить,, зацеловать до опухших губ и розовых пятнышек по коже и оттрахать, как раньше, до звёзд перед глазами.

Лариска ругается на меня, носик сладкий морщит, выговаривает что-то, да пофиг. Уже мало чего понимаю. Кажется, мозги сварились, и в паху судорога. С ней рядом быть — пытка настоящая.

— Вот приставучий! — возмущается.

А мне так хочется, чтоб уплыла со мной, как раньше… Переворачиваю её на соседнее сиденье, распинаю. Держу, с наслаждением рассматривая лицо. Волосы растрепались, щёчки раскраснелись, глаза блестят, губки обиженно поджимает. А у самой грудь часто вверх вздымается, и тело подрагивает. Знаю, что это означает. Нежно провожу костяшками руки по щеке, наклоняюсь, легко покусываю губки. Она закрывает глаза, сильно сжимает рот и обиженно мычит. Да хорош, никуда тебе от меня не деться больше, даже не мечтай, что отпущу. Не обманывай себя, детка. Когда мы так близко, искрим с тобой, как и раньше. Просто расслабься, всё супер будет, обещаю…

А если серьёзно, как бы самому расслабиться. Сердце лупит так, что, кажется, скоро рёбра пробьёт. От каждого её движения подо мной кипяток разливается по всему телу. Бля, если сейчас не войду…

Прикрываю глаза, стараясь не потерять контроль. Через несколько секунд с облегчением понимаю, что она затихает. Возбуждение

чуть ослабевает, начинаю немного соображать. Наверное, надо бы её отпустить. Дочь дома осталась, а я…

— Саня одна?

Растерянно бормочет:

— С соседкой.

— Хорошо… На ромашке гадала?

Что за чушь несу… Мысли снова теряются. Да не могу я вот так закончить! Ещё хочу целовать.

Опускаюсь к её шее, нежно касаюсь губами, прокладываю влажную дорожку к уху, прикусываю мочку, щекочу кончиком языка.

Лариса прерывисто вздыхает. Делаю ещё попытку проникнуть под платье. Уффф, не сопротивляется больше. Нащупываю кружевные трусики, провожу пальцами по контуру, сдвигаю влажный перешеек. Под ним горячо и скользко. Осторожно поглаживаю указательным клитор.

— Да, — это слово сейчас похоже на стон, как будто это не про ромашку, а ответ на совсем другой вопрос.

Триггер срабатывает. В ушах шумит от возбуждения, она что-то ещё пытается говорить, затыкаю ей рот поцелуем. Внезапно она подаётся навстречу.

Внутри всё вибрирует, по плечам мурашки, упиваюсь её вкусом. Ни хрена не соображаю. Так долго искал, скучал, чуть не сдох без неё. Стискиваю, глажу, шепчу что-то…

Она стягивает с меня футболку, ноготками врезается в спину, сама находит мои губы, целует жадно, мурлычет невнятное, постанывает.

Наконец, дорываюсь, полностью освобождаю её от платья. Мы снова целуемся, вжимаемся друг в друга сильнее, жарче. Кожа полыхает от её прикосновений. Тело дрожит, требует другого.

Оторвавшись на секунду, достаю член. Задыхаясь, со стоном врезаюсь туда, где так жарко и влажно. Она сладко вскрикивает, выгибается грудью вверх, падает на сиденье, обхватив меня ногами.

Опираясь на руки, синхронно двигаюсь, жёстко, энергично, во всю силу. Вижу, что она и сама так хочет. И я тону в пьяном взгляде её тёмных глаз, наслаждаюсь её дыханием, вскриками, всхлипами. Волны удовольствия накатывают всё ярче, мощнее. Реальность растворяется. Чувствую, что скоро кончу, притормаживаю, чтобы перетерпеть. Надо бы сменить позу…

И тут она шепчет:

— Люблю тебя…

Бёдра рефлекторно дёргаются навстречу. Резко вколачиваюсь в неё и со стоном взрываюсь, зажмурившись от электрических разрядов, пронзающих меня. Замираю, пережидая пока утихнут головокружительно сладостные судороги.

Обессиленно опускаюсь на локти, нежно ласкаю лицо своей девочки губами. Всё ещё задыхаясь, сиплю на ушко:

— Люблю… Прости… И за прошлое тоже.

Она мягко нежится подо мной. Кошечка моя… Гладит пальчиками моё лицо, легко, успокаивающе целует губы, по очереди глаза, лоб, опять губы. Проводит ладонями по затылку, плечам, спине.

Отрицательно качает головой:

— Нет

Глава 15

Вадим

Рррр, да почему всё так! Что в голове у Лариски?! Вот же только пять минут назад целовала меня, а теперь хитрой лисицей улепётывает к подъезду.

— Чёрт, чёрт, — выскакиваю из машины, поправляю штаны, срываюсь следом, — Ларис, постой.

Она увеличивает скорость. Взмывает на крыльцо, дёргает на себя дверь. Догоняю в последний момент, подставляю ногу, чтоб не успела захлопнуть. Протискиваюсь в подъезд, хватаю её за плечи, разворачиваю, впечатываю в стену. Внимательно всматриваюсь в глаза.