Развод
Шрифт:
Итог душевной драмы был короток. Я набрала текстовое сообщение и отправила его мужу. Там было всего несколько слов: «Ты скотина! Ненавижу тебя! Люблю. Но ненавижу».
Прокат
POV г-жа Ким
Будучи матерью трех детей трудно не выработать в себе привычку реагировать на малейшие звуки и чутко спать. Почти неслышно отомкнутая дверь, постепенно отворившаяся после этого, сразу же вырвала меня из глубины сна. Да и не была она столь уж большой, эта глубина - скорее
Хотя лежала спиной ко входу, я открыла глаза, но не насторожилась. Я знала, что это Йесон. Все рецепторы распознали, что это он стоит позади, но мои глаза смотрели прямо в окно, не зашторенное, но в которое я так и не выглянула, чтобы посмотреть на Сингапур. Теперь там занялся новый день, и завораживающих ночных огней нет. Но даже если бы они там были, более завораживающим для меня был мужчина в арочном проёме, так что трудно было сдерживать себя и не оборачиваться. Прямой солнечный свет ещё не дотянулся и до середины комнаты, остановившись на разноцветном паркете в полутора метрах от моего ложа. Квадрат неба открывался мне за стеклом от потолка до пола. Одинокое, белоснежное, узкое облако плыло где-то на чистом и ясном голубом горизонте. Я крепилась, как могла. Кульминация терпеливости под танец танго моего сердца. Йесон молчал и, не знаю, может быть смотрел на меня, а может быть и мимо, на то же самое невесомое облачко. О чем он думал?
– Я не сплю. Я знаю, что ты здесь. – произнесла я громким шепотом.
– Я знаю, что ты не спишь. Когда ты спишь, ты не так дышишь. – судя по тишине, он остался стоять, где и был.
– Выспался? – с заботой прозвучало моё обращение.
– Ещё в самолете.
– Не выдержал? – поинтересовалась я.
– Не выдержал. – согласился он. – Зашел пожелать доброго утра перед тем, как поеду на заключительные переговоры с партнерами. Меня не будет допоздна.
– Ну, так что же ты? Подходи, желай мне доброго утра. – я улыбнулась и перевернулась на спину, игриво на него посмотрев. Йесон оделся в светло-серый костюм со стальным отливом и оставил белую рубашку без туго застегнутого воротника, не надев галстука. Местную жару трудно было бы перенести в его обычном черном облачении.
– Нет. – безобидно, но твердо изрек он. – Я же деспот и тиран.
– Сердишься? – подтянула я одеяло к груди и подсунула подушку под спину.
– Сержусь. – спокойно кивнул муж.
– Я тоже. – выдохнула я. Зачем же он ездил с Сорой и поднимался к ним? Судя по тому, как он прилетел, он сел на рейс не позже двух часов. Стало быть, если и вошел после полуночи, то вышел не позже половины второго. Но так и за час можно успеть, что угодно!
– Тебе не на что сердиться.
– Как и тебе. – мы обожгли друг друга взглядами.
– Я не хотел бы ещё хоть раз застать тебя наедине с другим мужчиной, даже если он пьян до состояния киселя. Тем более, если он пьян. Ты же знаешь, как я не выношу, когда кто-то может тебя хотя бы коснуться…
– Ты
– А что? Наручники мы пробовали, веревки тоже. Цепь – это что-то новое. Но она будет короткой.
– Да-да, и металлический пояс верности с замком. – я призывно похлопала по кровати рядом, сдвинувшись с середины чуть в сторону. Йесон, слегка закусив нижнюю губу, раздумал пару мгновений и, решившись, подошел к постели. – А что на счет тебя? Готов к железным трусам?
– Ты не боишься, что у меня о них что-нибудь переломится?
– А ты держи себя в руках. – поманив его пальчиком, я откинула одеяло. Йесон покачал головой и, застелив половину обратно, забрался ко мне, сев плечом к плечу. Мы впритык обменялись взорами.
– После двух недель воздержания не поможет никакое самообладание. – он наклонился, чтобы поцеловать мои губы, но я коварно отстранилась назад, не дав ему себя коснуться. Недовольно хмыкнув, он продолжил. – Тут останется только в прямом смысле «держать себя в руках», но имея любимую жену заниматься онанизмом, по-моему, самое суровое извращение из всех мне известных.
– Так воспользуйся женой, кто же мешает? – ухмыльнулась я, тряхнув волосами.
– Взять тебя, когда ты злишься, чтобы опять продемонстрировать своё тиранство и диктаторство? Я не хочу, чтобы тебе было, чем меня упрекать. – Йесон откинул прядь с моего плеча и стал его поглаживать, словно примечиваясь.
– Кто сказал, что я упрекала? Конечно, это не достоинства, но я люблю тебя и с этими твоими качествами. – отпустив одеяло, которое упало до пояса, я предстала перед ним в одной сорочке. – Так что?
– Если ты разрешаешь и просишь… - издеваясь, облизнулся супруг. Я, подняв одеяло обратно, шлепнула его по руке и, отвернувшись, опять легла на тот бок, на котором и лежала, глядя в окно.
– Нет! – упрямо бросила я. – Как я могу просить, если я злюсь? Но если тебе сильно хочется, то ты можешь меня принудить и заставить.
– Я могу тебя заставить так сильно захотеть, что ты всё-таки попросишь. – я почувствовала, как он лег сзади, прямо в костюме, прижавшись к моей спине, и его губы тут же коснулись изгиба моей шеи, а рука обвила меня, притянув назад. Дрожь прошлась по всему телу. Меня и заставлять не нужно было, я хотела Йесона всегда и везде!
– Я постараюсь сдержаться. – попыталась я перехватить его руку, но она не слушалась меня, забравшись под покрывало и достигнув бедра.
– Сдерживаться вредно, нужна разрядка. – язык скользнул по моему загривку и зубы слегка прикусили на нем кожу. Я выгнулась, невольно упершись ягодицами в его ширинку. Йесон сжал пальцы на моём бедре, и я стиснула зубы от удовольствия. Мне хотелось отодвинуть одеяло, мешающее почувствовать наверняка возникшую твердость в его штанах. Мне хотелось немедленно скинуть с нас всё, сбавить на кондиционере ещё пару градусов и заняться любовью. Но когда долго живешь с таким упрямым и властным мужем, невольно перенимаешь его привычки, становясь столь же непокорной и несговорчивой. Или у меня это заложено от природы?