Разящий клинок
Шрифт:
Император ел так, будто никто на него не смотрел, и учтиво беседовал с графом Заком, который подливал ему вина, и с сэром Георгием, державшим его салфетку, и с Харальдом Деркенсаном — тот стоял рядом с топором на плече.
Настоящие слуги тоже присутствовали, и при каждом был схоларий, следивший за подопечным, как кот за мышью.
Красный Рыцарь обернулся, перехватил взгляд отца Арно и подмигнул.
Отец Арно был потрясен, но в то же время доволен.
Император разговаривал о погоде и некоторых различиях между альбанским и имперским
Под конец император съел что-то очень сладкое и липкое. Он поднял руку, прося дать салфетку, взглянул на отца Арно и улыбнулся.
— А, преподобный воитель! Милости просим к нам!
Отец Арно шагнул вперед и низко поклонился.
— Император рад, что вы командуете отрядом рыцарей, которые охраняют порядок в городе, — объявил Красный Рыцарь.
— Нам предстоит осада и придется удерживать стены? — спросил отец Арно.
Император улыбнулся.
— Я предпочел бы, чтобы мой Мегас Дукас повел нашу армию в бой, где Бог нам явит милосердие. Но у командующего нашими войсками другие намерения.
Красный Рыцарь забрал блюдо, и отец Арно поймал себя на том, что ему неловко смотреть, как тот выжидает подле императора, словно слуга. Красный Рыцарь поклонился, спустился с помоста и вышел за дверь, возле которой обслуживали благородных господ и женщин, обремененный блюдом с остатками двух фазанов, жаренных в шафранном соусе и так раззолоченных фольгой, что они сверкали, как будто сделанные из чистого золота.
Отец Арно поклонился императору, взял сервировочное блюдо с чем-то вроде брокколи, приправленной чесноком, и последовал за Красным Рыцарем.
На выходе из зала пара слуг — настоящих слуг — вынула у того из рук блюдо, выказав откровенное презрение профессионалов к любителям.
— Вы хорошо прислуживаете, — заметил отец Арно.
— Было время научиться. Я много лет ходил в отцовских пажах. Тикондага слишком далека от цивилизации, чтобы усвоить манеры, но я прислуживал многим известным людям.
Он направился за слугами в кухню и, оказавшись там, схватил с подноса недоеденного фазана, встал в нише и принялся жевать.
Отец Арно решил позаботиться и о себе и взял здоровенный ломоть надкушенного пирога с курятиной, изюмом, специями и сахаром. Тот лежал себе на подносе без дела и невостребованный.
— В кувшине есть вино, — подсказал Красный Рыцарь. — Люблю кухни. Во всяком случае, хорошо обустроенные. Я мог бы здесь поселиться.
— Но мы отступаем, — сказал отец Арно.
— Да, — кивнул Красный Рыцарь.
Он прикончил фазана, и на руках осталась липкая золотая фольга.
— Вы можете удержать это место.
Красный Рыцарь склонил голову набок, как озадаченный щенок.
— И вашим и нашим не получится, — сказал он.
Отец Арно перепачкался в имбире и сахаре.
— Вашим и нашим? — повторил он.
Сказались мальчишеские привычки, и он принялся облизывать пальцы. Пирог был что надо.
— Вы же не хотите, чтобы разграбили оба города. Вы были правы. Я устал и раздражен. И я ошибся. Мне следовало иметь голову на плечах и приструнить моих людей. А теперь вы предлагаете мне удержать это место? Да неужели? — Красный Рыцарь покачал головой. — Когда начнется сражение, я постараюсь устроить его как можно дальше отсюда.
— Похоже, что император рассчитывает на вашу — и Божью — победу. — Отец Арно не нашел кубка и выпил из кувшина.
— Император добр и хорош настолько, что он не в силах представить, как это дочь его продала, камергер предал, а магистр ударил в спину. — Красный Рыцарь повел бровью. — У вас какие-то особые права на вино или можно и мне немного, если заслуживаю?
Отец Арно протянул ему кувшин.
— Император — неважный стратег, — заметил он.
— Он не семи пядей во лбу, — признал Красный Рыцарь и выдержал паузу. — Не от мира сего, — добавил он. — Это мягко говоря.
— Вы точно знаете, что дочь его предала? — спросил отец Арно.
— Меня там не было, но готов держать пари. Я могу доказать, что она послала гонцов к Андронику. А Кронмир считает, что вся измена от нее и пошла.
— Ужасно, — откликнулся отец Арно.
— Разве? Арно, он же никудышный император. Ему наплевать на то, ради чего другие готовы положить жизнь, — в том числе на обуздание этрусков. Представьте, каково жить во дворце и смотреть, как твой отец обрекает империю на прозябание и гибель. Представьте, что в ваших силах это остановить. При том что вас с рождения учили почитать и превозносить тысячелетнюю историю, которую уничтожают на глазах.
Он улыбнулся.
Арно был осторожен и напирать не стал. Ему не хотелось разрушать неведомые чары, которые развязали его собеседнику язык.
— Вы говорите о вашем детстве?
— Вовсе нет, — рассмеялся тот. — Мой отец был лучшим солдатом, какого я знал, а моя мать прекраснее всех на свете. У нас был лучший замок — прочнейший, волшебный, и его прочили мне, если я покажу себя достойным. — Он уставился в кухонные дали. — Вот почему, когда я выяснил... — Он умолк. Затем медленно повернулся и посмотрел на священника. — А вы молодчина, черт побери! Давайте на этом и остановимся?
Отец Арно улыбнулся.
— Значит, я нынче буду дежурным офицером?
Красный Рыцарь кивнул.
— В четвертом часу вас сменит сэр Гэвин, так что вам выпадет два часа сна перед выступлением.
— Попомните мои слова! — сказал Уилфул Убийца.
И был на этот раз прав. Они выступили, едва занялся рассвет, покинув лучшие на свете постели: уютные, теплые, гостеприимные. Отряд был расквартирован в городе, и горожане обходились с воинами как с героями — жуткими героями. Бент и Длинная Лапища разделили ложе в доме торговца шерстью, и стряпуха подала им на завтрак хлеб, обжаренный в яйцах и приправленный кленовым сиропом. При виде этого Бент сильно удивился.