Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)
Шрифт:
Ну да. Может, оно так и надо. Ты, главное, свети, и всё тебе с рук сойдёт. Только не умею я светить. Не приучена.
И Лампа, сияющая, в кабинет вваливается, пристраивается за чашечкой кофе.
– Ну что, девоньки, соскучились?
Пожимаю плечами. Так и хочется сказать: без вас не скучали.
– Что-то вы невесёлые какие-то, а? Ты гляди, на обиженных воду возят!
Сжимаю губы. Будешь тут весёлая… ты бы так, голуба, над цифрами посидела, свихнулась бы. Нет, я всё понимаю, это каждый из нас думает, что его работа самая что ни на есть важная, а остальные ничего не делают. Синдром офисного
И всё-таки… почему одним всё, другим ничего?
– Ой, девочки, а я на кастинге была, там в звёзды принимают. Вы прикиньте, я ещё опоздала, там очередища огромная, мне говорят, просили не занимать. Ну я же знаю, если я чего-то хочу, я этого добьюсь. Села такая в уголке, типа я просто посмотреть…
Смотрю на неё. Многозначительно. Голуба, ты что, не въехала, что ли, что нам работать надо? нет, не въехала голуба, трещит без умолку, вся из себя на своей волне. Рявкнуть бы на неё как следует: пошла вон, мешаешь, да где мне… не так воспитана, вечно всего боюсь.
– А девчонки на кастинге боятся все, а мне чего бояться, я в жизни вообще ничего не боюсь. Тут ведущий выходит, говорит – следующая! Девки сидят, шелохнуться не смеют, ну чего они телятся, чего телятся? Ну я вошла. Вот так. Они и не пикнули даже, видят, что я этого достойна…
Киваю. Пытаюсь сосредоточиться на цифрах, опять что не так напишу, меня тут прибьют к ядрёной фене. Хоть бы ты, Лампа, душу не травила, сил нет слушать. Я ведь тоже себя не к этому готовила, чтобы всю жизнь в конторе сидеть. Рисовала гравюры, замки, колдунов, драконов, видела себя художницей, видела выставки где-нибудь в Лувре, трансляции на весь мир… а не это… ты чего в отчёте напортачила, ты каким местом думаешь, а?
– …смотрю на ведущего… ну знаете, как полагается, когда куда-то приходишь, не просить, возьми-и-те меня, возьми-и-ите… а перед фактом поставить, вы меня берёте. Вот я его перед фактом поставила. Ему только и осталось сказать: вы приняты.
Смотрю на неё. То ли сдурела наша Лампа, то ли я сдурела, ничего в жизни не донимаю…
– Лампа… а ты как… на кастинг-то… ты же… не звезда…
– И чё? – Лампа фыркает мне в лицо, доедает эклер, облизывает пальцы.
Так и хочется ответить: и то. Не могу. Не приучена. А жаль. Глядишь, если бы была приучена, сейчас бы тоже… на кастинг.
– Да кого это волнует, ты сама подумай, те, кто на небесах светит, они все звёзды, что ли? Ну, пара-тройка самых больших, может, и звёзды, а остальное так…
Делает неопределённый жест рукой. Красиво затягивается сигаретой, прямо тут, в конторе, главное, попробуй кто другой закурить, сразу заорёт: опять табачищем надымили, а ей, значит, можно…
Да что сегодня со мной…
Цифры, цифры… да какие цифры, какой баланс, сбила меня Лампа с мысли, сбила. Я ведь тоже туда ходила, ещё когда, ещё лет десять назад, на какой-то кастинг, стань звездой, и всё такое… И что? И где мне, где мне-то с моей рожей звездой становиться? Звёздами-то кто становится? Правильно. Огромные газовые шары, диаметром в несколько миллионов километров. Вот они как-то вращаются, сгущаются, внутри у них начинаются какие-то термоядерные реакции, вот вам и звезда. Вот такие там и сидели на кастинге. Огромные газовые шары. Какие-то сгустки первичной
До сих пор звонит.
А я как хотела… где мне…
– Девоньки, вы Лампу-то не видели?
Выходит начальница, оглядывает всех нас. Так, как будто это мы виноваты, что Лампа пропала. Смотрит на меня. Так, как будто это я Лампу угробила. Делать мне больше нечего, Лампу угробливать. Уграбливать. Угро…
А ведь была у меня такая мысль, была, вот в чём грешна в том грешна. Каюсь, живо представляла себе, как выходит эта Лампа вечером из конторы, как всегда меня под ручку тащит, делать мне больше нечего, с ней под ручку идти, трещит без умолку, она такая, она сякая, она растакая, лауреат всех премий, призёр всех конкурсов, а ты посмотри, какую я сумочку себе выиграла…
А я её… из браунинга… да откуда он у меня…
Мечты, мечты…
Ближе к обеду в контору заходят двое, люди в форме, допрашивают нас всех по очереди. Шуточка ли дело, Лампа пропала. Да дело не в Лампе даже, а когда кто-то пропадает, это штука серьёзная, это так оставлять нельзя.
– Когда последний раз видели Лампу? – спрашивает следователь.
– Ну вот… неделю назад, как пропала она… мы с ней домой шли.
– Шли домой… в какое это время было?
– Начало седьмого.
– Говорили о чём-нибудь?
Говорили… это называется говорили, когда Лампа трещит без умолку, а ты слушай, как дура, как она не сегодня-завтра Мадонну затмит, и иже с ними…
– Да… не помню… так… ни о чём…
– Вам не показалось её поведение… странным?
Да мне всегда её поведение казалось странным. Сколько её знаю. Когда эта фифа в контору первый раз вваливается, и с порога заявляет, а чего у вас тут скукотища такая, давайте музыку притащим…
– А потом?
– А потом она на стоянку пошла… в машину свою села… уехала…
– Что говорила на прощание?
– Хотела меня подвезти.
– А вы почему отказались?
Ненавижу я её, вот почему отказалась. Руками бы своими я её задушила, вот почему отказалась. Ещё вслед ей смотрела и думала, чтоб ты разбилась к чертям собачьим на своём джипе, вся из себя крутая… тут десять лет пашешь, холодильник себе новый купить не можешь, а она….
– Вы арестованы.
Домашний арест…
Чувство такое непривычное, когда не понимаешь, что происходит. Уж или ты дома, или ты за решёткой в темнице сырой. А то ни там ни там: вроде бы дома, и в то же время не дома…
Поди теперь докажи, что это не я её убила. А ведь хрен докажешь. Сама виновата, на кой чёрт дневник свой в ящике стола держала, где писала, как я её ненавижу, Лампу эту… Можно подумать, в конторе можно что-то утаить, слишком буквально поняла я слова начальницы в первый день работы: чувствуйте себя как дома.
Вот и чувствовала себя как дома… десять лет, пока гром не грянул…
Вроде бы всё, как всегда. Дома. Можно пить чай и смотреть телевизор. Можно выходить на три часа на улицу, слышать за спиной грозное шипение: лампу убила, и по бутикам, сука, ходит, отпускают же…