Ребекка с фермы Солнечный Ручей
Шрифт:
Ничуть не удивительно, что юным риверборцам снились в ночь после подъема флага красно-бело-голубые сны. Более странным, возможно, покажется то обстоятельство, что перед глазами Эбнера Симпсона, лежавшего на своей жесткой постели, тоже развевался флаг, а в ушах звучали непривычные слова:
Звезды штатов вместе все - и твоя здесь есть с моей!
“Надоело вечно действовать в одиночку, - думал он.
– Попробую, пожалуй, пожить по-другому”. И с этим он уснул.
Рассказ седьмой
Маленький Пророк
I
– Похоже, что графству Йорк никогда не избавиться от этой шайки Симпсонов!
– недовольно говорила Миранда Сойер, обращаясь
– Когда их семейка перебралась в Акревиль, я думала, мы их больше не увидим, да не тут-то было! Их старший мальчишка - косой и заика - получил место на фабрике в Мейплвуде, а оттуда рукой подать до Риверборо, вот он и является сюда иногда по воскресеньям - сидит вместе со всеми в молитвенном доме и таращится на Ребекку, как раньше таращился, только теперь, когда они оба стали старше, это еще более неприлично. Потом этой миссис Фогт непременно понадобилось взять к себе их старшую девчонку, чтобы она нянчила малыша, - будто тут у нас, поближе к дому, некого было нанять! А теперь слышу, поговаривают, что младший близнец приехал - будет работать все лето у Кеймов.
– Я думала, что близнецы всегда бывают одного возраста, - задумчиво сказала Ребекка, которая вошла в это время в кухню с ведерком для молока.
– Так-то оно так, - раздраженно отозвалась Миранда, вспыхнув и желая исправить свою ошибку, - но этот симпсоновский близнец с бледной физиономией кажется младше и меньше другого, да и кроткий он как агнец, а тот, другой, отъявленный нахал. Не пойму, как это так вышло, что они оказались близнецами. Они ни капельки друг на друга не похожи.
– Илайджу в школе всегда звали “близнецом-забиякой”, - сказала Ребекка, - а Илайше дали прозвище Размазня; но я думаю, что он хороший мальчик, и даже рада, что он вернулся. Жить у мистера Кейма ему будет невесело, но там, почти совсем рядом, дом священника, и миссис Бакстер наверняка позволит ему играть у нее в саду.
– Интересно, почему Кеймы берут к себе этого мальчика, - проронила Джейн.
– У них, конечно, нет своих детей, но этот ребенок слишком уж мал, чтобы от него была большая польза и помощь по хозяйству,
– Я знаю почему, - с готовностью отозвалась Ребекка.
– Я слышала все, что говорили об этом в магазине мистера Уотсона, когда покупала молоко. Два года назад мистер Кейм выменял что-то у мистера Симпсона с большой выгодой для себя, и дядя Джерри говорит, что мистер Кейм первый, кому такое удалось, и ему надо поставить памятник. Так что мистер Кейм должен мистеру Симпсону деньги и не платит, и поэтому мистер Симпсон сказал, что пришлет к нему одного из своих детей, чтобы мистер Кейм кормил его в счет своего долга, а остальное Симпсоны возьмут скотом - им дадут свинью, или теленка, или еще что-нибудь.
– Все это вздор и чепуха, - заявила Миранда, - всего лишь пустые разговоры в лавке. Собери кучку мужчин у печи Уотсона или на скамье возле его двери, и они тебе в два счета насочиняют историй. Нет такого ловкача, чтобы сумел перехитрить Эбнера Симпсона в какой-нибудь сделке, и слыхано ли, чтобы кто-то был должен ему деньги? Даже предположить нельзя, чтобы такая женщина, как миссис Кейм, позволила своему мужу задолжать деньги такому человеку, как Эбнер Симпсон. Куда вероятнее, что она узнала о болезни миссис Симпсон и послала за мальчиком, чтобы помочь их семье как-то пережить это время. Она всегда раз в месяц давала работу миссис Симпсон - нанимала ее стирать белье, помнишь, Джейн?
Есть факты, столь окутанные тьмой, что пролить на них свет не способен даже самый искусный и терпеливый исследователь. Встречаются также (но лишь изредка) определенные побудительные мотивы, поступки, речи, линии поведения, которых не могут полностью и ко всеобщему удовлетворению объяснить даже на деревенской почте или на “скамейке бездельников” возле дверей кабачка.
Кэссиус Кейм был человеком скупым - ив том, что касалось слов, и в том, что касалось денег, и потому всё, что знали в Риверборо о трехмесячном пребывании в его доме одного из близнецов Симпсонов, так это то, что оно действительно имело место. Илайша, или Размазня, приехал; Размазня жил у Кеймов; и Размазня, когда он наконец отправился в обратный путь, чтобы воссоединиться со своим семейством, покинул Риверборо не с пустыми руками (если так можно выразиться) - к повозке Симпсонов была привязана большая рыжая костлявая и довольно свирепого вида корова, которая своим полным отсутствием желания следовать из Риверборо в Акревиль сделала путешествие нескучным и богатым событиями. Но история коровы - это история, относящаяся к другому времени и месту, а сначала должна быть поведана история труса, ибо, по общему мнению, Илайша Симпсон был, к сожалению, лишен такого мужского качества, как храбрость.
Маленьким Пророком76 назвала Размазню Симпсона жена нового священника. Его полное имя было Илайша-Джеримайя Симпсон , но оно редко звучало в таком виде, так как если его обладателю и удавалось иногда избежать унизительного прозвища Размазня, то укороченное Лайша считалось вполне достаточным для мальчугана, носившего свои первые брюки, - да и те, как считалось, он надел слишком рано. Поэтому он был Лайшей для жителей поселка, но Маленьким Пророком для молодой жены священника.
Из окна гостиной миссис Бакстер Ребекке был виден выкрашенный коричневой краской дом Кеймов. Пыльная малоезженая дорога, на которой между тележными колеями росли пучки травы, вилась вверх по холму к самому порогу дома, а внутри, за дверью, затянутой розовой сеткой от мух и комаров, лежал чудесный полукруглый коврик с надписью: “Добро пожаловать” - оранжевыми буквами на зеленом фоне.
Ребекке очень нравилась миссис Кейм, которая была подругой тети Миранды и одной из тех немногих, кто обменивался визитами с этой довольно необщительной старой леди. Ферма Кеймов находилась на расстоянии небольшой пешей прогулки от кирпичного дома, так что, когда урожай был убран, Ребекка могла идти полем, и невозможно описать радость, с какой она бежала в ту сторону, когда тетки давали ей какое-нибудь поручение к миссис Кейм, - ведь по дороге можно было забежать к священнику и его жене, которые стали для девочки такой поддержкой и опорой в жизни. Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм вытряхивает свой коврик, словно бросая в лучах летнего солнца как радостное приветствие новому дню бодрое “Добро пожаловать!”. Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм раз десять за утро, подойдя к затянутой сеткой двери, приоткрывает ее и выгоняет воображаемую муху из священных границ помещения. Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм, поднявшись по лестнице, ведущей из подвала в боковой садик, появляется таинственным образом, словно из недр земли, неся в обеих руках блестящую кастрюлю с молоком, а затем исчезает среди штокроз или подсолнечника, удаляясь в направлении свиного загона или курятника.
Ребекка не любила мистера Кейма, так же, впрочем, как не любили его и миссис Бакстер, и Илайша. По правде сказать, мистер Кейм, с его огненно-рыжей бородой, веснушчатым лицом и грубоватыми манерами, был человеком, которого трудно полюбить, а в его коричневом домике не было детей - детей, которые могли бы разгладить суровые складки на лбу этого человека и смягчить его резкий голос.
II
Впервые жена нового священника увидела Маленького Пророка, когда сидела однажды ранним утром возле своего дома в тени большого клена. Крошечная фигурка двигалась по заросшей травой дороге, ведя на веревке рыжую корову. Если бы это были маленький мальчик и маленькая корова, или среднего роста мальчик и обычных размеров корова, или взрослый мужчина и большая корова, миссис Бакстер, вероятно, не обратила бы на них внимания, но это был очень маленький мальчик с огромной коровой - и такое сочетание не могло не привлечь взгляд. Ей трудно было угадать, сколько лет ребенку, она лишь понимала, что он слишком мал для своего возраста, каким бы этот возраст ни был.
Корова была темно-рыжей, с изогнутым рогом, белой звездочкой на лбу и большим, как будто удивленным глазом - у нее, конечно, были два глаза, и оба казались удивленными, но левому придавали выражение чрезвычайного изумления несколько белых волосков, иногда проглядывавших посередине лохматой брови.
У мальчика было худенькое выразительное лицо, вьющиеся каштановые волосы, короткие брюки с заплатами на обоих коленях и сдвинутая на затылок потрепанная соломенная шляпа. Он топотал следом за коровой, иногда хватаясь за веревку обеими руками, и продвигался вперед, то и дело спотыкаясь и подпрыгивая, так как животное не оставляло ему времени, чтобы смотреть, куда ступают его босые ноги.