Ребекка
Шрифт:
Ничего более странного, но упоительного мне не случалось чувствовать. Я открывалась ему, зарывалась пальцами в чуть влажные волосы, цеплялась за окаменевшие плечи и отвечала на каждое движение, упиваясь новыми для меня ощущениями. И все же охнула от острого, ослепляющего чувства, когда супруг ощутимо сжал грудь. Боги, никогда бы не подумала, что такое возможно вообще.
Когда Амора разорвал поцелуй, мне показалось, что мир расплылся, как оставленная под дождем картина. Вокруг все еще вспыхивали мелкие искры, точно как капли воды, что ловили солнечные лучи. Хорошо, что он продолжал меня придерживать
Я таяла от его объятий, поцелуев, обжигающе горячего дыхания.
– А теперь расскажи мне, милая супруга, что такого наговорил тебе Кречет, что на тебе лица не было, когда я вошел в зал, – интимный, проникновенный хриплый шепот заставил что-то внутри завибрировать и потянуться к нему навстречу.
Но вот смысл сказанного… меня как ледяной водой окатили. Мышцы окаменели в одно мгновение, я уперлась ему в грудь ладонями, но высвободиться из объятий не удалось.
Так вот что его интересовало на самом деле. Интриги его лиров, а не молодая жена. О боги! Когда я успела так поглупеть?
– Необязательно было меня целовать, чтобы получить ответ на этот вопрос, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Лир Кречет беспокоился о моем будущем. После развода.
Получилось резко, зло. Все же я была обижена на мужа, хоть и не сразу это признала бы.
– После развода… – повторил Нейт, но так, что у меня мороз по коже пробежал. Его лицо застыло лишенной эмоций маской, в глазах не осталось ни капли той затягивающей синевы, а в голосе прорезалось что-то похожее на звериный рык. Не зря его все же называют Волком. – Откуда у тебя такие мысли?
– Тебе лучше знать, – тоже опустила вежливые расшаркивания я. – Скажи, это правда, что ты должен будешь развестись с женой, если она не родит сына? Потому ты отказываешься от супружеского долга? Хочешь от меня избавиться?
По лицу мужа прошла судорога. И это было куда лучшим ответом, чем любые слова. Я попыталась высвободиться, но он не отпустил.
– Я просто не взимаю долги с женщин, – хрипло проговорил он, обдавая горячим дыханием шею. Но это уже не возымело того действия, что несколько мгновений назад. И он это заметил. – Тем более со своей жены. А с лиром Кречетом мы все же не договорили. И это нужно исправить немедленно. Прошу меня простить, миледи.
Он отпустил меня, развернулся и ушел. А я почему-то почувствовала себя ужасно – брошенной, одинокой и бесконечно уставшей.
А ведь слова Кречета он не опроверг. Значит, вероятность того, что меня вышвырнут из замка, все же есть. И даже воля короля не спасет меня от позора.
Иногда, чтобы собраться с силами и продолжить
Моя уже начинала размываться. И мне необходима была такая остановка.
Чтобы усыпить беспокойство Рози, достаточно было сослаться на плохое самочувствие. Она позволила себе попенять мне за то, что я не жалею себя совершенно и как результат – свалилась от простуды. Но заметив мое недовольство, быстро спохватилась, поинтересовалась, как поступить с ужином и не нужно ли мне чего-то.
– К ужину я не спущусь, – ответила я, укутавшись в одеяло. – Уточните у лорда Аморы, что он предпочитает на ужин.
– Его нет в замке. Ушел еще днем. И лира Альберта забрал с собой, – пожаловалась Рози.
Но не дождавшись от меня должной реакции, шмыгнула мышкой прочь из покоев, чтобы не мешать миледи болеть.
Сложно уснуть, когда в голове сомнения танцуют странный танец со страхами. А когда дрема наваливается всей тяжестью, кажется, что она пытается тебя просто раздавить. Растоптать, рисуя страшные образы, рожденные измученным разумом.
Всю ночь я убегала от своих монстров. С героизмом и отчаянием воинов отбивалась от чего-то ужасного. И, кажется, все равно проиграла.
Не помню, чтобы мне когда-либо снились кошмары. Даже после смерти матери мои сны посещала только пустота. И вот пожалуйста. Северный предел влияет на меня не лучшим образом.
Немудрено, что утром я проснулась разбитой. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Взмокшая от пота рубашка противно липла к телу. Меня била дрожь. Все-таки меня одолела простуда? Вероятно, так и есть. Последние семь лет я не позволяла себе болеть. У сестер Ньер было отменное здоровье. Ни сквозняки, ни сырость, ни мороз не могли свалить нас с ног. И все удивлялись и завидовали крепости тела и духа дочерей лорда Ньера. Секретом была магия, оберегавшая свои хрупкие сосуды. По крайней мере, другого объяснения у меня не было.
– Может, позвать лекаря? – хмуро поинтересовалась, появившись в моих покоях с самого утра, Рози.
Она усердно старалась разжечь почти потухший камин, подбрасывая сырые дрова на еще горячие угли. Дрова на это шипели, дымились и отказывались загораться. Отчего начинало першить в горле и слезились глаза.
– Прекрати, – отмахнулась я, смывая липкий пот с лица и шеи. – Ничего серьезного. Просто усталость.
– Не помню, чтобы вы когда-либо болели, – ворчала служанка, раздувая угли и нагоняя еще больше дыма в спальню. – На вас как порчу навели, честное слово.
– Не говори ерунды, Рози. Какая порча?
Слабые колдуньи и ведьмы обитали по королевству, но они мало что могли. Часто вокруг них ходило больше легенд и суеверий, значительно преувеличивая их возможности. Это пугало простых людей и вполне устраивало одаренных и знающих. Но навести порчу на меня… Да и я бы почувствовала, если бы колдовство творилось где-то рядом. Оно всегда ощущается, как легкий ветерок, который просто невозможно ни с чем перепутать.
– Зря вы смеетесь, миледи. Это все очень серьезно. Злопыхателей в этом замке у вас предостаточно.