Ребята с Голубиной пади
Шрифт:
— Фе-фега-ли-фе!
— Фе-фега-ли-фе!
Левка, Коля и Сун по целым дням пропадали на рыбной ловле у Семеновского Ковша. Иногда их брали с собой в море знакомые рыбаки, и тогда они по суткам не являлись домой.
Вот и сегодня, когда рано утром Коля пришел к Остряковым, Левка и Сун уже готовились к рыбной ловле: оба сидели на крыльце и привязывали к новым крючкам поводки из конского волоса. Посреди двора вертелся Рыжик и тявкал на Пепу.
Козел, окруженный козами и козлятами, лежал на скале, что нависла над самым забором, и, казалось, с любопытством рассматривал
— Вот это зверь! — Коля с уважением посмотрел на Пепу и вдруг озабоченно спросил: — В Амурский залив пойдем?
— Больше некуда, — ответил Левка, — не будет теперь такой рыбалки, как в Новике.
— В Амурском тоже клев ничего. Пошли, что ли?
Левка затянул последнюю волосяную петлю на крючке и положил его за подкладку в фуражке. Сун взял в руки тонкие камышовые удилища.
— Мам, мы уходим! — крикнул Левка в открытую дверь.
Вначале рыбаки пошли было напрямую, по склонам сопок, но вскоре их остановил японский патруль. Двое низеньких японцев преградили дорогу штыками, а третий вытащил из кармана словарь и, полистав его, сказал:
— Воспрещаем входить!
— Опять окопы роют, — сказал Коля. — Все сопки поизрыли, все стараются в землю запрятаться.
— Наших боятся, — сказал Левка, сворачивая в сторону.
Мальчики обошли запретную зону, спустились в город и пошли к берегу залива улицами. Здесь также на каждом шагу попадались солдаты и офицеры различных армий. У Семеновского базара тротуар запрудила толпа. Люди с нескрываемой неприязнью следили, как от Светланской двигалось целое стадо мулов, навьюченных частями разобранных горных орудий. Мулов сопровождали сухощавые смуглые солдаты. Навстречу артиллерии двигалась колонна солдат в клетчатых юбках.
— Как коршуны, слетелись! — раздался громкий голос пожилого рабочего, стоявшего рядом с ребятами.
— Это вот, с ослами которые, — греки, — пояснил он, — а вон те, что в юбках, белобрысые, — шотландцы.
— Что же они, как бабы? — спросил Коля.
— Известно что: на добрые штаны сколько товару надо, вот и выгадывают буржуи на солдате.
— За штанами, стало быть, к нам приехали? — раздался насмешливый голос.
Вокруг дружно засмеялись.
Путь к Семеновскому Ковшу лежал через толкучку, где так и кишели иностранцы. Особенно много было предприимчивых американцев; они продавали пачки сигарет, банки с сахарином, консервами, пакетики с жевательной резинкой.
В Семеновском Ковше плотно, борт к борту, стояло множество парусных судов. На многих джонках, пользуясь штилем, сушили паруса.
Ребята пробирались по волнолому. Вдруг Сун остановил Левку, показал глазами на четырехугольный парус с серой заплатой посредине и прошептал:
— Смотри, это та джонка, на которой уехал твой отец.
— Правда! Неужели кто-нибудь от них пришел? — И Левка, не раздумывая, стал с одного парусника на другой пробираться к знакомому парусу.
Левка был почти у цели, когда на его плечо опустилась тяжелая рука и вкрадчивый голос сказал:
— Узнал?
Левка повернул голову. Перед ним стоял незнакомый человек в грязной рыбацкой одежде.
— Ничего
— Ты меня не бойся. Тебя Левкой звать? Остряков?
— Да.
— Тебе кто сказал, что мы пришли?
— Никто. Мы рыбу пришли ловить…
— Очень хорошо… И приятель твой с тобой, Сун? Ну, ну, не бойся. Я с вами поговорю в другом месте, а то здесь везде шпионы.
Левка, забыв про рыбную ловлю, пошел тем же путем назад. Незнакомец проводил его до причала, а когда Левка повернул к берегу, то преградил путь:
— Идите ловите рыбу, а я подойду к вам: дело есть.
Незнакомец нагнулся и что-то шепнул Левке на ухо. Лицо Левки залилось радостным румянцем.
— Что он тебе сказал? — спросил Сун, когда они остановились на самом конце волнолома.
— Про отца хочет рассказать.
— А я думаю, он плохой человек, глаза туда-сюда, — и Сун показал, как у незнакомца бегают глаза.
— Я тоже так думал сначала, — ответил Левка, стараясь заглушить беспокойство.
Ребята стояли, поджидая незнакомца. Он подошел, сел на камень рядом с Левкой и спросил шепотом, кивая головой в сторону Коли:
— Что за парень?
— Наш товарищ, Коля Воробьев…
— Надежный?
— Ну да, надежный. Свой.
— Тогда пусть слушает тоже. Вот что, ребята. Сегодня ночью мы опять уходим к нашим в тайгу. Конечно, кое-что захватим из товара. Помните, как тогда с минной пристани?
Левка промолчал.
Незнакомец испытующе посмотрел на Левку и продолжал:
— Твой отец приказал тебе и Суну приехать на денек, а послезавтра вернетесь. Связными будете. Понятно?
У Левки радостно забилось сердце. Он увидит отца, дедушку, настоящих партизан и, может, останется с ними. И вдруг вспомнил о матери.
Незнакомец заметил смущение Левки и спросил:
— Или боишься?
— Я боюсь? — удивился Левка. — Чего же бояться? Вот только мама может не пустить.
— Пустое дело. Ты скажи ей, что пойдешь с ночевкой на рыбную ловлю, а завтра к вечеру я вас обратно доставлю.
— Ну, если так, — ответил Левка и покраснел от сознания, что ему придется обмануть мать.
— Отходим ровно в десять! Приходите на посудину пораньше, — сказал незнакомец и пошел к берегу.
По дороге домой Левка почти не разговаривал, придумывая, как бы поехать, не обманывая маму. Сун тоже молчал, с надеждой посматривая на Левку. Только Коля был необыкновенно оживлен и старался доказать Левке и Суну, что никакого обмана нет, раз приказывает сам Иван Лукич.
После ужина, когда мать ушла к соседям, Левка вырвал из тетрадки лист бумаги и написал:
«Мама, я уезжаю ненадолго вместе с Суном и Колькой по очень важному делу. Приеду, все расскажу. Твой сын Лев Остряков».
Поставив точку, Левка подумал и дописал ниже:
«Только ты, пожалуйста, не плачь и не выпускай Рыжика за ворота. Он сидит под террасой».
ПОБЕГ
В начале десятого трое друзей пришли на берег Семеновского Ковша. Здесь их встретил давешний рыбак.