Речной дурман
Шрифт:
Голос Жасмины сорвался, слезы душили ее. Она заспешила к лестнице. Чэрити наблюдала, как она исчезла, взбежав наверх. Боль и тревога отразились на ее морщинистом, все понимающем лице.
На следующее утро, когда Жасмина встала, Сара подала ей на подносе вместе с завтраком конверт.
— Утром приходил джентльмен, мисс, когда вы еще спали, и оставил это.
Жасмина поблагодарила Сару и как только ее горничная вышла из комнаты, вскрыла конверт и стала читать письмо за чашкой кофе. Послание от шерифа Мёрчинсона прямо касалось сути дела.
«Моя дорогая мисс Дюброк,
я уверен, что к настоящему моменту вы уже знаете,
Утром я отправляюсь в Сент-Луис для сбора показаний, как я вам уже говорил, и намерен вернуться в Натчез через несколько недель. Если в течение этого времени вам станет что-либо известно о Бодро-Ролинзе, пожалуйста, сообщите мне в Сент-Луис, гостиница «Плантерз». Я полагаю, что интересующий нас объект вновь возникнет в ваших местах и не откажется от попыток вновь шантажировать вас.
И последнее, о чем бы я смел вас попросить, — будьте предельно осторожны с этим коварным субъектом, если он встретится на вашем пути.
Не прощаюсь, до встречи.
Ваш покорный слуга
Дойль Мёрчинсон, шериф».
Жасмина дважды прочитала письмо, затем сложила его и задумалась. Она могла только Бога молить, чтобы шерифу Мёрчинсону удалось собрать необходимые сведения в Сент-Луисе и чтобы он вернулся в Натчез до того, как Клод Бодро убьет Джэарда!
В то время как Жасмина читала это письмо, сам шериф Мёрчинсон сидел в кабинете Джэарда в «Хэмптон Холле». Хотя Мёрчинсон вот-вот должен был отплыть на пароходе в Сент-Луис и уже обязан был быть на пристани, он тем не менее рискнул, прежде чем уехать из города, непременно поговорить с Хэмптоном, предупредить его о нависшей над ним опасности. Он также надеялся на помощь Хэмптона в поимке Хэнка Ролинза.
Джэард встретил Мёрчинсона холодно, но с вежливостью выслушал рассказ шерифа о деятельности Хэнка Ролинза, его «послужном списке», а также предположение, что Ролинз и Бодро — это, возможно, одно и то же лицо. Когда он закончил, Джэард пожал плечами.
— Сказать по правде, Мёрчинсон, меня здесь ничто не удивляет. Я и сам убедился за последнее время, что Клод Бодро — это совершенно неисправимый субъект.
— Да уж! — подтвердил Мёрчинсон. — Сэр, именно поэтому я здесь. Откажитесь от преследования Бодро в одиночку. Видите ли, вы так поспешно уехали с косы, что вчера я не смог предупредить вас о грозящей опасности.
Брови Джэарда пошли вверх при этом замечании.
— Вы серьезно, шериф? Как это мило с вашей стороны прийти сюда за этим. Однако, сдается мне, что не появись вы там, сэр, вчера вечером, ваша маленькая задачка была бы уже выполнена. Клод Бодро — или Хэнк Ролинз, это уж как вы пожелаете, — был бы уже мертв.
Мёрчинсон придвинул свой стул чуть ближе к Джэарду, его серые глаза в упор смотрели на него.
— Из того, что я только что от вас услышал, сэр, я могу заключить, что вы не отказались от того, чтобы правосудие свершилось вашими руками?
— Да, я намерен сам расправиться с Бодро, если вы это так называете! — прямо ответил Джэард.
Шериф покачал головой.
— Мисс Дюброк предупреждала меня, что вы не согласитесь сотрудничать.
— В самом деле? Ну и ну! А вообще, шериф, мне кажется, вы должны бы быть довольны тем, что я собираюсь убить Бодро — это избавит вас от дальнейших хлопот.
— Меня не интересуют ваши способы осуществления расправы над Бодро, Хэмптон! — коротко ответил ему Мёрчинсон. — Как только я соберу необходимые данные, я тут же приложу все усилия, чтобы он поплатился за свои преступления — за все, как положено по закону.
— Это ваше право, — ответил Джэард, вновь передернув плечами. — Что касается меня, то за это время я намерен сквитаться с ним по законам чести. После всего того, что он причинил моей невесте, я удовлетворюсь только его смертью от моих рук.
— Ну, не глупите, Джэард! — представитель закона начинал терять спокойствие. — Вы не представляете в полной мере, с кем вы имеете дело! Я умоляю вас доверить это дело компетентным властям, прежде чем случится что-нибудь поистине непоправимое и чего вы уже не вернете.
Джэард был непреклонен, весь его облик говорил об этом, голубые глаза были непроницаемы и полны решимости.
— А я в свою очередь умоляю вас, шериф, сохранить побольше сочувствия к Клоду Бодро. Он в нем нуждается намного больше, чем я, уверяю вас.
28
Прошло две недели. И хотя Жасмина и Джэард виделись каждый день, атмосфера оставалась напряженной, а их отношения натянутыми.
В начале ноября отец Гриньон завез для Жасмины в «Магнолию Бенд» официальный документ — Постановление церкви о расторжении ее брака с Клодом Бодро как недействительного. Постановление только что пришло из Рима. Жасмина предусмотрительно спрятала его на дне одного из ящиков комода. При этом она с иронией отметила для себя, что знай она раньше о тех сведениях, которые ей рассказал шериф Мёрчинсон, не было бы и нужды ни в каком обращении за разводом. Брак с Клодом не мог быть признан действительным католической церковью из-за двоеженства Клода.
В этот вечер Жасмине представилась возможность, провожая Джэарда до входной двери после ужина, сообщить ему о полученном ею документе.
— Отец Гриньон завез мне его сегодня утром.
— Я знаю, — ответил Джэард сдержанно. — Я приходил к нему сегодня для беседы. Моя конфирмация будет в воскресенье, — добавил он.
Жасмина потупилась.
— Джэард, ты все еще хочешь?.. Ты не думаешь, что нам нужно пересмотреть наше…
— Нет, не думаю, дорогая, — прервал он холодно, поцеловал ее в лоб и ушел.
Жасмина, сжав зубы, смотрела на закрытую дверь перед собой. Их отношения с Джэардом превратились в ритуал, и ритуал этот разрывал Жасмине сердце — мимолетный поцелуй в лоб при встрече, мимолетный поцелуй в лоб перед его уходом и всего несколько слов в промежутке между ними, обращенные к Жасмине. Он явно отдалялся, сооружая из своего гнева неприступную стену. Жасмине казалось, что любовь Джэарда к ней постепенно охладевает. Это ее глубоко расстраивало. Они столько пережили вместе, столько испытали, но им всегда удавалось оставаться близкими и глубоко понимающими друг друга людьми. Теперь все взаимоотношения были прерваны, и сделал это Джэард. Снова Жасмина должна была спросить себя, а действительно ли Джэард любит ее. Никогда прежде он не замыкался и не позволял недоразумениям брать верх. Сейчас же его реакция была непропорционально сурова в отношении того «преступления», которое она совершила. Жасмина сделала все от нее зависящее. Теперь он должен решать — прощать или не прощать.