Редкостная Золушка
Шрифт:
— Привет, ранний птиц.
— С добрым утром, спящая красавица, — ответил Павел, убирая планшет. Воспользовалась образовавшимся "окном" и примостилась у него на коленях. Отпила жгучий по температуре и крепости кофе.
— Который час? — спросила я. Как по мне, так сейчас слишком рано для цитрусового аромата геля для душа, полной экипировки в джинсы и водолазку, сводки новостей на планшете и крепкого кофе. Сейчас самое время для шелкового халатика, сползающего с плеч, растрепанных волос и приятной сонной неги.
— Семь
— Охренеть, — прокомментировала я, и сделала еще один глоток кофе. — И зачем, позволь узнать, столь ранний подъем?
— Нужно сдать отснятые материалы и получить аккредитацию на следующую командировку, — ответил Паша, а я непроизвольно напряглась при этих словах.
— Понятно. — Слишком громко приложилась кружкой о столешницу.
— Я ненадолго. А вечером сходим в ресторан.
— О, да ты рисковый парень. Что на этот раз взять с собой? Флоггер? Стек? Или, может быть, еды?
— Хорошее настроение, — ответил Паша, прижимая меня к себе, полностью игнорируя мой язвительный тон. — Хочу познакомить тебя со своим напарником и по совместительству другом.
— Тогда флоггер и стек отменяется. Эх, жалко…
— Оставим их на вечер. — Его голос сел на октаву. Рука, что до этого обнимала меня, поползла наверх, раздвигая полы халата. Накрыла грудь, зажав между пальцами сосок.
— Ты же торопишься.
— Тороплюсь…
Халат сполз с моих плеч, давая возможность Павлу накрыть своей рукой вторую грудь.
— У тебя же там важные дела, — не унималась я, облокачиваясь на Павла.
— Очень важные.
— Работа прежде всего. — На это язвительное замечание он ничего не ответил. Прикусил мочку уха и сильнее сжал соски. — Ведь долг… — Не успела я закончить свою мысль, как Паша отпустил грудь, подтолкнул меня к остову, вынуждая встать с его колен. — Фи, как грубо, — сказала я, с готовностью прогибаясь в спине под давлением руки, упираясь об остов локтями.
Его пальцы протянули горячий след вдоль позвоночника, заставляя еще больше прогнуться. Ладони прошлись по моим бедрам, задирая холодный шелк халата, края которого Паша надежно зафиксировал пояском. Одной рукой он надавил на поясницу, второй погладил обнаженную выпяченную ягодицу.
Последовавший за всем этим шлепок был ожидаем. Все равно вздрогнула, втянув в себя расплавляющий остатки здравомыслия воздух.
Потом еще один шлепок, и еще…
Звук разъезжающейся молнии на джинсах вызвал на губах довольную улыбку. Низ живота свело от жаркого тянущего ожидания.
Я с готовностью раскрылась перед грубым натиском. Подстроилась под его сразу же взятый быстрый темп.
Я знала, что и на этот раз мы без защиты. Паша тоже это знал. Он не стал больше спрашивать уверена ли я, что хочу этого. Наверное, ему хватило моих вчерашних заверений.
— Паша, — выдохнула я, понимая, что уже практически переступила ту грань, где тягучая сконцентрированная внизу живота боль разольется горячим
Он понял все.
Шлепок ладонью и последовавшее за ним мягкое поглаживание… Потом еще один хлесткий удар.
Я уже не сдерживалась, закричала. Не смогла найти надежную опору в локтях, опускаясь грудью на столешницу. Ухватилась пальцами за шершавый край искусственного камня.
Паша рвано задышал, ускоряясь. Вцепился пальцами в мои бедра, усиливая натиск. Прижался ко мне окаменевшим пахом, застыл…
Поцелуй между лопаток привел меня в чувство.
— Видишь, не так уж и плохо вставать рано.
— Ага, — ответила я, пытаясь собраться с силами, чтобы отлепиться от остова. — Думаю, в десять мне бы понравилось больше.
— А в семь не понравилось?
— Ну… не знаю даже, — ответила я, наблюдая, как Паша тянется к мотку одноразовых кухонных полотенец. Отрывает одно по намеченному краю.
— Видимо, мне нужно больше стараться.
— Видимо. — Повернулась к нему лицом, наблюдая, как он проходится полотенцем по члену, стирая следы минувшего безумия.
— Вечером реабилитируюсь. — Паша натянул боксеры. Подцепил спущенные до колен джинсы. Молния замка поехала вверх. — Я быстро…
Быстро…
К обеду я успела переделать все домашние дела, несколько раз натыкаясь на оставленную Пашей раскрытую сумку. На пятый раз просто не смогла пройти мимо брошенных сверху грязных джинс, в которых Паша вчера пришел ко мне в офис. Конечно, тогда я тактично промолчала, но сейчас просто не смогла остаться безучастной…
К четырем часам я начала подозревать, что наше с Пашей времяисчисление разнится полностью. Ни ответа тебе, ни привета. Лишь уведомление на телефон, что абонент появился в сети и доступен для звонка.
Доступен для звонка… Я останавливала себя изо всех сил. Хотелось позвонить ему и высказать за каждую украденную минуту у отведенных для меня четырех дней.
— Надя, успокойся, — убеждала саму себя, посматривая на замерший телефон.
Паша вернулся лишь в семь вечера. Извинился, что так долго. Как оказалось, материал, который он поехал сдавать нужно было срочно монтировать, так как завтра вся отснятая информация потеряла бы свою актуальность…
Да, я понимаю… конечно. Ничего страшного нет в том, что я просидела весь день дома, чувствуя себя полнейшей дурой. Чувствуя себя Надькой…
В какой-то момент, еще до прихода Павла, я даже думала, а не послать ли мне его вместе с другом… в ресторан. Да, именно так бы я и поступила еще месяц назад…
После того, как я закончила выгрызать себя изнутри, захотелось вернуть мировой баланс, компенсируя внутреннюю опустошенность красивым макияжем, прической и тщательно подобранным к случаю платьем.
Паша оценил мои старания комплиментами и поцелуями, сделав из меня какое-то довольное на все согласное желе. Одним словом — размякла.