Река моя колыбельная...
Шрифт:
— Почему святое? — спросил Амир.
— Рыба-шип из Арала сюда ходит на нерест. А рыба здесь святая.
На крутых берегах теснины чернели кучи камней с ритуальными шестами, увешанными цветными лоскутами.
Оглянувшись, старик увидел, как третий плот, подхваченный течением, стал уходить в сторону. Занося два других плота, он тащил их за собой в теснину. Старик резко повернул руль.
Парус давно скис, и Амир, дергая шкотами, тщетно пытался поймать ветер.
— Потуши парус! — крикнул ему старик и, передавая руль Мухтару, проговорил: —
Старик с неожиданной резвостью бросился к борту.
Плот с яблоней уже обгонял каик, и, подхваченные более мощной тягой, за ним устремились другие плоты.
Старик расстопорил якорную цепь, и она, скользнув, затрещала в клюзе. Старик бросился к другому якорю.
Ревущий поток стремительно нес илоты в теснину, уже увлекая за собой и баркас. Руль с бешеной силой выворачивался из рук Мухтара. Он склонился от напряжения и вдруг чуть не выпустил руль. Прямо у его ног, подняв треугольную головку с серыми бусинками глаз, лежала, затаившись, змея. Не в силах оторвать от нее взгляда и теряя силы в руках, удерживающих руль, Мухтар крикнул:
— Зейнолла-ата!..
Оглянувшись, старик крикнул Амиру: «Помоги!», а сам сбросил второй якорь.
Баркас дернулся, сбив с ног бегущего Амира. Мухтар, подняв глаза, испуганно крикнул Амиру:
— Не подходи!
Тот недоуменно остановился и вдруг увидел у себя под ногами змею. Быстро обернулся и встретился с тревожными взглядами девочки и старика. С холодным ужасом Амир обошел змею, чтобы приблизиться к Мухтару с другой стороны. Старик и девочка притихли, наблюдая за ним.
Баркас рывками соскальзывал, толкал Амира вперед и назад. Змея медленно вертела головой, сжимаясь и разжимаясь кольцами. Через дно лодки гулко доносились толчки переворачивающихся якорей. Не отрывая взгляда от того места, где была змея, Амир придвинулся к покрасневшему от напряжения Мухтару, навалился на руль и замер рядом с Мухтаром. Змея быстро проползла мимо их ног и исчезла под кормовой беседкой.
Старик с кувалдой в руке, не обращая внимания на детей, подошел к корме и несильным, но метким ударом сбил болт, крепивший буксирный трос. Оторвавшись от каика, плоты стремительно понеслись, поочередно ныряя в перепадах теснины.
— Поднимите якоря! Быстро! — крикнул старик мальчикам, затем взялся за руль и повернул баркас по течению.
Мальчики каждый своим воротом поднимали якоря.
Освободившись от якорей и подхваченный ревущим потоком, баркас рванулся вперед.
Глянув за борт, Амир увидел рокочущий грозный перекат и невольно присел, цепляясь за мешки. Обернувшись, он увидел, что Дарига не сводит с него черных пытливых глаз, и, преодолевая страх, улыбнулся. Девочка тоже улыбнулась ему и отвернулась.
Каик летел мимо клокотавших водоворотов теснины.
…За тесниной река снова широко разливалась, стало светлее.
Баркас спокойно плыл к плотам.
Плоты сбились у высокого песчаного выступа на правом берегу. Прощупывая взглядом берег, старик увидел свалившийся электрический столб. Сильно натянутые провода свисали к воде. Старик посмотрел на сваленный столб, покрытый потрескавшейся земляной коркой, и, качая головой, проговорил:
— И здесь муравьи съели столб… Нужно поставить.
Каик уперся в плот. Плюхнулся якорь, и загремела якорная цепь. Старик распахнул халат, вылез из него и остался во всем белом: широкая белая рубаха поверх белых широких штанов из той же хлопчатобумажной ткани. В расстегнутом вороте рубахи тускло поблескивал серебряный талисман, висевший на кожаном ремешке…
Было тихо. Река словно притаилась, готовясь к ночи. Сумрачно белела сутулая фигура старика на плотах.
Старик переходил с одного плота на другой, тыкал длинным шестом и, отталкиваясь, потихоньку двигал плоты по течению.
Вдруг, ослепительно искря и разбрасывая прилипшие водоросли, провода с треском взметнулись из воды и подсекли старика. Старик, как испорченная заводная игрушка, подпрыгнул раз, другой, упал, дернулся и замер.
Провода, постреливая искрами, покачивались над ними, роняя лохмотья водорослей и ила, угрожающе залегли на плотях.
Мальчики в ужасе переглянулись и недоуменно уставились иа плоты, уносившие старика.
Первой опомнилась Дарига.
— Дедушка! — крикнула она страшным голосом.
Старик лежал неподвижным белым комочком, еле заметным в наступающих сумерках.
Плоты вытягивались один за другим, уплывали. Прыгающие, искрящие провода, стреляющие, как удары бича, царапали бревна. Страшная мысль одновременно пронзила ребят.
— Его током… — вымолвил Амир.
— Нет! — крикнула Дарига и бросилась к вороту поднимать якоря. Мухтар рванулся к рулю.
Амир подбежал к Дариге, отстранил ее от ворота и сам быстро закрутил якорную цепь. Глянув на уплывающие плоты, Дарига метнулась к мачте и попыталась развязать па-рус.
— Подожди, я сам! — крикнул ей Амир.
Застопорив ворот, он побежал ей на помощь. Каик, плавно покачиваясь, едва заметно двинулся по течению. Мухтар с трудом ворочал рулем: руль завяз в корнях.
Лопнувший по шву старый парус криво и вяло заполоскал на затихающем ветру.
Баркас все же двинулся быстрее.
Дарига вскарабкалась на «голову» и, подавшись вперед, всмотрелась в темноту. Вдруг она отпрянула и испуганно закричала:
— Провода!
Но было поздно. Баркас уперся «головой» в провода, и они снова зло затрещали, сыпля искры.
Девочка попятилась назад, спрыгнула и побежала к мачте.
— Опусти парус! Загорится!
У Амира на носу выступил пот: изо всех сил он опускал парус, тараща глаза на искры, сверкавшие из-под «головы» каика. Баркас разворачивался правым бортом к искрящим проводам. Вдруг провода, отцепившись от «головы», взметнулись и огненной плетью стеганули мачту.
— Прячьтесь! — крикнул Мухтар.
Амир попятился к мешкам, где, притаившись от страха, стояла Дарига. К ним подбежал Мухтар и тоже прижался к мешкам.