Река моя колыбельная...
Шрифт:
Голую мачту, как призрачный скелет, качающийся на фоне темного неба, будто кто избивал огненным бичом.
Ребята стояли без движения, в отсеке между мешками с солью, не отрывая взгляда от этого страшного зрелища.
Тяжелый каик под напором течения все мощнее упирался мачтой в провода. Натягиваясь, провода звенели, как струны, казалось, вот-вот лопнут.
— Бежим в шатер! — крикнул Амир. — Они сейчас порвутся!
И все трое в страхе бросились в шатер, наталкиваясь друг на друга.
В шатре
Сбоку стоял узкий топчан, покрытый цветной кошмой, подле него низенький круглый столик. На задней стойке шатра в проволочном гнезде висел, тикая, будильник, показывая без пяти минут десять. С потолка свисали, скалясь на них белыми острыми зубками, две лисьих шкурки. На центральном стояке висело старенькое одноствольное ружье с патронташем, в котором, тускло поблескивая, торчали четыре латунные гильзы.
Дарига оцепенело смотрела в темный проем шатра и безжизненным голосом, ровным и неторопливым, повторяла:
— Дедушка… Дедушка… Дедушка…
Мальчики беспомощно косились на нее.
— Может, покричать? — кашлянув, спросил Амир и, нс дожидаясь ответа, высунулся из шатра:
— Зейнолла-ата-а-а-а-а!
Голос его бессмысленно потонул в шуме реки.
— Зейнолла-ата-а-а-а-а! — снова прокричал Амир и, обернувшись, увидел странный немигающий взгляд Дариги.
Амир растерянно уставился на нее.
— Ты трус, — сказала ему Дарига, затем медленно отвернулась от него и, точно так же посмотрев па Мухтара, сказала:
— И ты тоже… Не Карасай. Почему вы не прыгнули? Почему не поплыли к нему? Я не могу плавать, я бы прыгнула. Но почему вы? Может, его надо было поднять… Водой помочить… И он бы… А вы?
Она проговорила все разом и замолчала, глядя куда-то между ними.
— Я сначала не понял, — виновато заговорил Мухтар. — А потом… мы же хотели на каике. Только я забыл про провода. Нужно было завернуть на середину… Там они высоко. Мачта прошла бы. Но я совсем забыл про них. Торопился…
Растерянно глядя на девочку, Амир сказал:
— Я не трус. Если надо, я и сейчас прыгну. Никто не сказал, а я не догадался.
Девочка опустила голову и заплакала.
В этот момент раздался звук, похожий на выстрел. Каскад искр с треском посыпался в шатер. Баркас дернулся и стал покачиваться. Когда стихло, Мухтар выскочил из шатра.
— Порвались! Плывем! — крикнул он оттуда. — Тащи фонарь. Ничего не видно.
Схватив фонарь, Амир робко подождал, пока выйдет Дарига, и юркнул следом за ней. Сплошная тьма окружала детей. Они сбились в кружке фонарного света и слеповато озирались по сторонам.
— Я пойду… Парус, — неуверенно проговорил Амир.
— Постой. А куда рулить? — растерянно спросил Мухтар.
Оба уставились на Даригу. Она взяла фонарь, подошла к борту, постояла там, помахав фонарем, закричала:
— Дедушка!.. Дедушка!..
Ребята подошли к ней и тоже нестройно закричали:
— Зейнолла-ата-а-а-а!.. Ата-а-а!.. Ата-а-а!..
Монотонные всплески подчеркивали невыносимую медленность, с какой продвигался баркас в пугающую темень.
На свет фонаря в тихую ночь слетались насекомые: мошкара, большие черные бабочки, жуки жужелицы, «медведки». Крупные скарабеи, пикируя, как самолеты, попадали в ребят, вызывая у них жутковатое чувство угрозы, надвигавшейся из тьмы. Пугаясь этого нашествия, ребята оторопело отступили от света.
Дарига, преследуемая мошкариным вихрем, побежала с фонарем к мачте и, повесив его на специальный крюк, вернулась назад, стряхивая с платья налипшую, как песок, мошкару. Вокруг мачты захороводил, зажужжал смерч насекомых.
Оглядев берега, Дарига показала мальчикам на огни, слабо мерцавшие на правом берегу. Мухтар обрадованно закивал и, сказав Амиру, чтобы тот поднял парус, побежал к рулю.
Парус вяло пузырился, двигая каик в ту сторону, где уже яркой желтизной мелькали огни. Вдруг огни исчезли. Перед «головой» каика стеной вырос поросший тугаями берег. Баркас сильно дернулся, Амир с девочкой дружно упали на мешки. Мухтар едва успел крепче схватиться за руль.
— Вот чокнутый! Куда ты прешь?! — закричал Амир, быстро спуская парус.
— Я все на огни смотрел, — оправдывался Мухтар. — Думал, до берега далеко, а он как из воды вырос.
Ребята подошли к борту, вглядываясь в прибрежные заросли и боязливо прислушиваясь к ночным звукам. Мир словно разделился на две части: тускло освещенный баркас и все вокруг — невидимая черная тайна. Почти рядом раздался пронзительный вой…
— Кто это? — спросил Амир, растирая шишку на лбу.
— Шакалы, — прошептал Мухтар.
Па ребят налетело облако комаров, и они, скрючившись, то и дело шлепали себя по голым ногам, рукам, щекам, шее.
— Ну, что будем делать? — страдальчески спросил Амир, поглядывая то на Мухтара, то на Даригу.
— Надо идти туда, — твердо сказала девочка, кивнув на дремучий берег. — Там люди. Они помогут.
Амир подозрительно глянул на берег, где снова завыли шакалы.
— Я слышал, шакалы людям пятки грызут А? Правда… Я слышал. Подождем до утра, а? Я боюсь, — простодушно признался Амир.
Дарига пусто посмотрела на него и отвернулась.
— А? — Амир в растерянности посмотрел на Мухтара.
Мухтар, отбиваясь от комаров, напряженно соображал. Потом сказал Амиру:
— Ты повесь фонарь на мачту повыше, чтоб издали видно было… А то я потеряю вас.
— Ты пойдешь, что ли? — недоверчиво спросил Амир.
Девочка пытливо посмотрела на Мухтара. Чувствуя на себе этот взгляд, Мухтар кивнул.
— Один?
— Ас кем же? — обозлившись на комаров, резко ответил Мухтар. — Вот только ружье возьму. Можно? — спросил он Даригу.