Река Вечности
Шрифт:
Во вчерашней драке друзьям изрядно намяли бока. Теримаху заехали дубиной по рёбрам, и теперь он время от времени морщился от боли, прикидывая, целы ли они. На всякий случай перетянул торс тугой повязкой. На синяки и ссадины рыжий внимания не обращал. Не получил вилами в живот и ладно, спасибо Полидору. Медведю ударом доски ободрали до крови левую щеку и надорвали мочку уха. В целом Полидор пострадал гораздо меньше Теримаха, которого селяне смогли сбить с ног и едва не забили дубьём насмерть. Вовремя подоспел царский телохранитель с гетайрами, разогнал иудеев.
Однако страшнее ран и побоев оказалась царская немилость. Просидев всю ночь связанным по рукам и ногам, вздрагивая от раскатов грома и вспышек молний невиданного размера, Теримах так громко сетовал о несправедливости обвинения, что получил от своих сторожей по зубам, едва не лишившись парочки. Полидор мрачно молчал, глядя в темноту. Все знали крутой нрав Александра. Теримах пытался продумать речь в свою защиту, но никак не мог подобрать нужных слов. К утру его сморило.
Пробуждение вышло не из приятных. Рыжего подняли довольно бесцеремонно, пинком в бок. К счастью, не тот, который близко познакомился с иудейской дубиной.
Пришёл Гелланик, расспросил об обстоятельствах драки. Ушёл, пропал надолго. Вокруг пошла какая-то суета, воины забегали взад-вперёд, что-то бурно обсуждая. Не выспавшийся Теримах, сердце которого бешено колотилось в груди, предчувствуя скорую расправу, не видел причину возбуждения лагеря. Его мысли были заняты поиском пути спасения, но не находили его. Сказать по правде, мысль в голове билась одна-одинёшенька: "несправедливо!"
Вновь увидев приближающегося хилиарха, Теримах, холодея, предположил, что вот теперь-то его поволокут на суд к царю и несказанно удивился, когда Гелланик приказал освободить узников, вернуть им оружие и все их вещи. Узнав о причинах царского решения, рыжий лишь пожал плечами. Пропажа селения варваров его нисколько не впечатлила. За ночь он так измучился, что теперь, шагая в хвосте колонны, едва не спал на ходу. Обычно добродушный и открытый Полидор выглядел мрачным и подавленным. Тем не менее, он шёл твёрдо, хотя ночью так же почти не сомкнул глаз.
По левую руку от Теримаха что-то громко булькало и урчало. Рыжий скосил глаза: рядом шёл Тидей, наёмник, родом из Милета, присоединившийся к Александру, когда под рукой царя оказалась вся Иония, и попавший в ряды щитоносцев после Исса. В той грандиозной битве гипасписты понесли большие потери, и Александр восполнил их ряды за счёт отличившихся наёмников, которые сражались на левом фланге, поддерживая фессалийцев, и выстояли против персидской конницы. То, что все они не македоняне, Александра совершенно не беспокоило. Он не ставил соотечественников выше эллинов, а конница "друзей" на треть состояла из чужеземцев, в разные годы подавшихся на службу к щедрому Филиппу.
Милетянин кряхтел, охал и держался за живот, переложив копьё в левую руку.
– Что с тобой? – поинтересовался рыжий.
– Живот крутит, – простонал милетянин, – траванули, проклятые!
– Иудеи, что ли?
Тидей не ответил, только поморщился.
– И как это они смогли?
– Да я всего полкувшина молока выпил... Вроде не кислого... Ну, чуть-чуть...
– Сам дурак. Чего на других валишь?
– Ой, не могу, больше! – глаза милетянина лихорадочно заметались, – командир!
Догадываясь, что за этим может последовать, Теримах брезгливо отшагнул в сторону и разрешил:
– Беги в кусты, пока прямо на дороге не обосрался.
Милетянина как ветром сдуло, только сучья затрещали. Щитоносцы теримаховой декады, не замедляя шаг, тряслись от хохота.
– А ну хватит ржать! – скомандовал рыжий, – по сторонам смотрите!
Они прошли довольно много, когда подал голос молчавший доселе Полидор:
– Чего-то давно нет засранца. В дерьме своём что-ли утоп?
– Видать, хорошо прослабило, – ответил Теримах.
– Непонятная у него болезнь! – хохотнул один из щитоносцев, – не понятно, вставать уже или ещё посидеть!
Остальные прыснули.
Дорога прыгала вверх-вниз, взбираясь на бугры и ныряя в низины. Лес начал редеть. Вскоре голова колонны выползла на обширное открытое пространство, стадий десять в поперечнике. То тут, то там торчали из земли обугленные, почти лишённые сучьев стволы.
– Пожар был, – сказал Птолемей.
– Лет пять назад, – согласно кивнул Александр, – смотри.
Царь указал на островки молодой поросли, где тянулись к солнцу пушистые сосенки, набирающие силу на золе погибших деревьев.
– Что-то чисто тут. Горелого дерева мало.
– Наверное, местные жители все давно прибрали, – предположил Александр, – не пропадать же добру.
Царь повернулся к Эфраиму:
– Это место тоже не помнишь?
Иудей подавлено мотнул головой.
К голове колонны летел всадник, один из гетайров дозора Клита.
– Царь! Войско! Чужое!
Глаза Александра превратились в узкие щёлки.
– Персы? Или "пурпурные"?
Всё-таки устроили засаду.
– Ни на тех, ни на других не похожи! – крикнул дозорный.
Птолемей удивлённо заломил бровь, но Александр не колебался ни секунды.
– Щитоносцам развернуть фалангу! Гелланик, быстрее из леса выбирайся! Агриане – на левый фланг! Букефала мне!
– Слушаюсь! – Бергей, заместитель Аттала, поставленный царём во главе фракийцев, бросился к своим людям.
К царю подвели широколобого вороного жеребца, царь легко взлетел ему на спину, ласково потрепал по шее.
– Лагид, – повернулся Александр к Птолемею, – мы с тобой на правом крыле.
– А левое ты не усилишь конницей? Ненадёжны агриане, могут дрогнуть.
– Я знаю. Но у нас мало конницы, чтобы её распылять. Получится удар растопыренными пальцами. Нет, все "друзья" на правое крыло!
Прискакал Клит.
– Что там? – спросил царь, – что за враг?
– Не понял. Не персы и не "пурпурные", это точно. Похожи на египтян. Вроде тех, что мы разогнали при Иссе, воинов покойного Сабака. Только те были легковооружёнными [26] . А эти в броне. Много колесниц.
26
Клит ошибается. Египтяне не служили в сухопутных армиях Ахеменидов, только во флоте. При Иссе отряд сатрапа Сабака состоял из ливийцев, а не египтян. Впрочем, для того, кто и тех и других видел в первый раз, не мудрено ошибиться.