Река Вечности
Шрифт:
– Достойнейший, укройся! Не ровён час...
Тутии послушался. Ему подали щит. Выглядывая из-за него, он ещё раз окинул взглядом ладьи акайвашта. Удовлетворённо хмыкнул: три пылали, четвёртая пыталась удрать, на ней пожар смогли затушить.
– Уходим. Нечего задерживаться. Ранеб даст добавки тому, кто не наелся.
Гефестион и Парменион с берега мрачно наблюдали за тем, как из гавани выходят боевые корабли защитников Тира. Первыми шли три громады, с огромными надводными таранами. При виде самого большого корабля, с бронзовой головой крокодила на проемболлоне, старый полководец удивлённо крякнул.
– Сколько там у них на вёслах народу-то сидит?
– Если судить по размерам, я бы сказал, что человек пять на каждом, – отозвался Гефестион.
– В два ряда.
– Уверен?
– Да, отчётливо различаю.
– Охренеть...
Над головами гребцов поблёскивали листы бронзовой крышы. Ими же, как чешуёй, прикрыты борта надстроек, возвышавшихся на носу и корме.
Корабли шли очень неспешно. Тяжеловесные толстокожие гиганты. Ещё вчера, увидев их, Гефестион бы лишь рассмеялся: затопить – раз плюнуть. От тарана в борт им не увернуться. Однако, успев осознать, в чём сила противника, он уже не считал их лёгкой добычей.
– Что делать? – повернулся Гефестион к старому стратегу, – афракты Пнитагора они пожгут, а всеми силами ему не миновать отмель. Откуда хоть она взялась, зараза...
– Оттуда же, откуда они, – кивнул Парменион на стены Старого Тира, – они верно нацелились на наших оставшихся финикийцев, да испепелит Астропей [93] этого подлого предателя Энила.
– Может отвести корабли?
– Куда? Да и отведёшь, так эти подойдут к берегу и начнут нас безнаказанно обстреливать огнём. Кто тогда окажется в осаде?
93
Астропей – "мечущий молнии". Эпитет Зевса.
– Александр-р-р, – глухо прорычал Гефестион, – где тебя носит...
Парменион покосился на него, но ничего не сказал. Привыкший, что младшие слушают опытных старших, он все ещё не мог смириться с тем, что царь в его советах не нуждался. А Гефестион верит, что Александр мигом бы нашёл выход из этого головоломного положения. Не он один – все воины верят. Царь ещё ни разу не разочаровал их. Как такое могло случиться, что Парменион, старый испытанный полководец, не в силах был дать юноше ценный совет? В голове не укладывалось...
– Придётся принять бой. Пусть Пнитагор со всем флотом обходит остров.
– Пока обойдёт, они пожгут "пурпурных". Ты видел, как они умеют жечь? Знать бы что там, в этих стрелах и горшках...
– Смола, сера...
– Я знаю, как горит смола и сера! – воскликнул Гефестион, – а это варево прямиком из Тартара! Песком еле потушили...
– Всё равно придётся драться, – твёрдо сказал Парменион, повернулся, отыскал глазами сына, – Филота, быстро к Неарху, его не должны застать врасплох.
Обычно надменный и важный Филота не стал посылать никого вместо себя, вскочил на коня и унёсся. Стоянка финикийских триер располагалась почти в пяти стадиях южнее основного лагеря.
Парменион с Гефестионом продолжали наблюдать за выходом противника в море. Гиганты, покинув гавань, замедлили ход, очевидно, ожидая остальные корабли, размерами поменьше.
Ни клепсидры под рукой, ни солнечных часов. Казалось, прошла вечность, хотя на самом деле колонна выдвигалась на простор чуть более получаса. В её хвосте, одним из последних, шло такое диво, что Гефестион едва не уронил челюсть наземь.
– С ума сойти... Они два корабля бортами связали? И умудряются двигаться?
На платформе меж корпусов удивительного судна громоздились штук пятнадцать огромных кедровых стволов.
– Зачем они с собой бревна-то тащат? – недоумённо спросил Гефестион, – если собираются...
Старик сообразил раньше.
– Они уходят, парень! Не хотят драться! Загрузились пожитками и драпают!
– Преследуем?
– Ты с ума сошёл! Надо задержать Неарха!
Но было поздно. Корабли критянина уже показались из-за косы, прикрывавшей с юга гавань Старого Тира.
– Эх... – Парменион сжал кулаки.
– Может, не примут бой, – предположил Гефестион.
Старик не ответил. Противники ещё не встретились, но перед глазами Пармениона уже, как наяву, пылали триеры...
Ранеб приказал на всех кораблях чаще сменять гребцов. Идти в Бехдет без остановок, с наступлением ночи следовать, как укажут знатоки звёзд, жрецы Мер-Уннут.
Пропустив купеческие ладьи и громадный лесовоз, несколько месабит выстроились клином. Впереди с большим отрывом шла облегчённая "Нейти, разящая нечестивцев". За ней следовал старик "Себек-Сенеб", задуманный и созданный самим Величайшим. Знаменосец за годы службы так прикипел к этому кораблю, что никогда не согласился бы идти в бой на усовершенствованной, более быстрой, защищённой и вёрткой "Сехмет во гневе". Замыкал колонну тяжёлых кораблей "Скипетр Ириса". Эта ладья, меньшая из месабит, отличалась высочайшей манёвренностью. Следом шли с промежутками в сорок локтей корабли поменьше, "ладьи луков": "Тути – Глас Амена-Сокровенного", "Звезда Уасита" и "Селкит, жалящая огнём".
"Первый лучник" "Себек-Сенеба", ставший уахенти, "первым ладьи" в связи с неожиданным повышением Ранеба, разглядывая приближающиеся корабли акайвашта, не слишком весело усмехнулся:
– Хорошо, что с нами нет "Звезды обеих Земель" и "Мерит-Ра". Корабли с такими именами потеряешь, вернёшься в Бехдет, только и останется, что чашу вина выпить. Особого...
– Если я живым из этой переделки выберусь, – хмыкнул Ранеб, – то в Бехдете не то, что яд, кровь Апопа выпью без закуси!
Он повернулся к стрелкам осадных луков.
– Вначале бить из ашшур-педет, на таких дальностях они хороши. С двухсот шагов огневыми не стрелять!
Он говорил, в общем-то, очевидные каждому на боевых ладьях вещи, не никогда не повредит их повторить. Вселяют уверенность.
Простые бруски прочного и гибкого дерева жители Ашшура и Нинеби вываривали в вине, затем в масле, изгибали и сушили под гнётом. Затем крепили под нужным углом на простую и не слишком тяжёлую деревянную станину, да прибивали сверху ложку из бронзы или железа. Взводили её просто верёвками, блоком или рычагом, крюк или петля на тыльной стороне ложки входили в паз ограничителя, не дававшего сломать устройство при натяге. И метали (зачастую друг в друга) каменные ядра или горшки с нефтью.