Река Вечности
Шрифт:
– Вот так! Вот так!
– Ещё быстрее!
На спинах гребцов, блестящих от пота, вздуваются мощные мышцы. Хилым нечего делать в этом ремесле беднейших, не способных иным способом добыть себе хлеб насущный. Доля гребца триеры для кого-то – настоящий дар богов. И их же проклятие.
– Ха-а-ай!
Выдох.
Сто восемьдесят весел вспенивают воду, рывком бросая триеру вперёд. Лопасти рассекают границу стихий, с них срывается дождь. Гребцы толкают весла вперёд, опускают.
– Ха-а-ай!
Корабли египтян все ближе. Сразу две горящих стрелы ударили в борт "Никеи" у самого акростоля [94] . Он моментально запылал,
– Тушите!
Несколько матросов с мокрыми кожами бросились спасать корабль. Неарх, наплевав на опасность, сам кинулся помогать. Успел увидеть, что на наконечнике одной из стрел, наполовину впившемся в борт, болтается медная трубка. Древко сгорело, а трубка, прикрученная проволокой, осталась. Что это ещё за хрень такая?
94
Акростоль – рог на носу триеры, продолжение форштевня.
Впрочем, нет времени предаваться размышлениям. С высокой надстройки вражеского корабля полетели стрелы. Какой-то матрос оттолкнул Неарха, а сам скривился: тростниковое древко с длинным бронзовым наконечником прошило плечо.
Критянин вскочил, стараясь не высовываться из-за борта, который стремительно превращался в ежа.
– Помогите ему!
– Командир, держи! – подскочивший воин подал щит.
Неарх надел его на локоть, осторожно выглянул. Борт вражеского гиганта все ближе. Критянин спрыгнул с катастромы [95] в проход между рядами гребцов. Побежал на корму, крича:
95
Катастрома – верхняя, боевая палуба триеры. На афрактах не ограничивалась бортами. Катастрому не делали сплошной, фактически это был помост над гребцами для работы воинов.
– Правый борт, втянуть весла! Левый – суши!
Гребцы торопливо исполнили приказ. "Никея", набравшая скорость, продолжала лететь вперёд.
Приблизившись на расстояние в сотню локтей, акайвашта начали стрелять точнее. Горшок с маслом разбился о стрелковую носовую надстройку "Себек-Сенеба" в трёх шагах от Ранеба. Знаменосец успел прикрыться от брызг масла, однако оно не загорелось. Торчащий из горшка фитиль потух в полёте. Следующий снаряд оказался куда смертоноснее и, хотя пожар задавили в зародыше, несколько моряков заработали ожоги, а один истошно орал царапая выжженные маслом пустые глазницы.
Ранеб видел, как из бойниц кормовой надстройки "Нейти", идущей первой, повалил дым, показались языки пламени. Акайвашта обошли её с двух сторон и, не приближаясь, обстреливали в упор. Они заплатили за свою удачу тремя ладьями, пылавшими позади, но и "Нейти" теперь обречена. Только сейчас Ранеб понял, что её приняли за ладью Знаменосца и навалились с большей силой.
Сразу два корабля акайвашта атаковали "Скипетр", намереваясь таранить. Тому удалось уклониться, однако судьба его была – погибнуть от своего оружия. Снаряд чужаков, расколовшись, разлил масло с серой на приготовленные у борта огненные припасы. Асфальт, которым запечатывались трубки, быстро расплавился и неугосимый огонь выплеснулся на палубу кормовой надстройки, превратив её в факел.
"Себек-Сенеб" приближался к стене огня и дыма. Жечь врага больше нельзя – велик риск пострадать самим.
– Огненные припасы убрать! – крикнул Ранеб, – стрелять каменными ядрами!
Лучники, перебравшиеся в закрытые надстройки, выбивали
Всё-таки настал в жизни Ранеба тот момент, которого любой опытный моряк должен избегать точно так же, как лучник обязан сторониться схватки на мечах. Сразу две вражеских ладьи шли точно навстречу, и в их бортах не было видно весел... Вот оно как у них заведено – лишить хода хотят. Знаменосец отвлёкся, но "первый на ладье" не растерялся. Зазвучали слова команды, гребцы начали втягивать весла. Успели не все.
"Никея", прокатилась вдоль борта здоровенного чудовища с головой крокодила на носу, сломав десяток весел. Эпибаты [96] заваливали врага дротиками, но и сами гибли от стрел египтян. Не останавливаясь, триера разошлась с "Себек-Сенебом".
96
Эпибаты – морские пехотинцы.
Вдоль другого его борта прошёл "Гнев Мелькарта" и, хотя там египтяне свои весла сохранили, но финикийцы смогли наделать на осадной ладье шороху двумя удачными выстрелами из палинтонов в упор. Каменные ядра проломили борта и искалечили обломками около дюжины гребцов. Египтяне смогли причинить пентере меньший урон, хотя лучники активно заваливали её стрелами.
– Весла на воду!
Кормчий, которого во время "прохода" [97] прикрывали щитами сразу четверо гоплитов (двое из них погибли), рванул левую рукоять педалиона, правую толкнул от себя и "Никея" начала разворот противосолонь, удаляясь от частично обездвиженного "Себек-Сенеба". Тоже самое делал Адар-Мелек.
97
Этот распространённый тактический маневр, имевший целью разрушение весел противника при проходе вдоль его борта, так и назывался – "проход" (чаще используют слово "проплыв").
Ранеб сразу понял, что дела плохи. Шакалы сожрут неподвижного льва. Знаменосец приказал передать половину уцелевших весел на другой борт, но пока гребцы возились, к двух сторон притёрлась ещё пара ладей с закрытыми галереями гребцов и скорпионьим хвостами на корме. С обоих кораблей на "Себек-Сенеб" полетели абордажные крючья.
"Гнев Мелькарта" не смог вернуться, чтобы добить "Крокодила" – сцепился с другим кораблём. Но вернулась "Никея". Немного мешала финикийская пентера, прилипшая к борту гиганта и ограничивавшая выбор места, куда можно всадить таран. Однако, цель теперь неподвижна, только совсем бестолковый промахнётся.
– Всем приготовиться!
Бронзовый бивень вломился в беззащитный борт. Эпибаты метали дротики, били из луков. Неарх уже собирался сам броситься на палубу вражеского корабля, когда к нему подскочил проревс.
– Стэйра треснула! Течь!
– Тьфу ты, зараза! – выругался критянин.
Он кинул взгляд на палубу вражеского корабля, где кипел бой. Помочь финикийцам? Но если египтяне одолеют... А их там чего-то многовато.
Неарх не рискнул ввязываться в палубную драку. Надо убираться. Идти скорее к берегу, пока не потонули.