Река Вечности
Шрифт:
– Нибамен прав! – Аменемхеб поклонился фараону, – и, кстати, потому, как ловко царь акайвашта уклонился от Нейти-Иуни и смог улизнуть с поля боя, я не могу не согласиться с Ранефером: этот Алесанрас мудр и не станет недооценивать наше воинство.
– Верно. Тем не менее, я не думаю, что Алесанрас устрашится нас, – Нибамен поддержал старого товарища по оружию, – несомненно одно – царственная Владычица заманила его в ловушку, мышеловку-на-острове, подобно тому, как ты, Величайший, запер двадцать тысяч врагов в стенах Мегиддо.
– Достойнейшие, – фараон окинул собравшихся взглядом, – я полагаю, что условия сдачи осаждённых надо смягчить. Серьёзно смягчить, ибо... – Тутимосе задумался, чем не преминул воспользоваться Верховный Хранитель:
– Именно об этом я и хотел поговорить с тобою, Величайший! Уже сегодня должны прибыть посланники Нахарина. Ты предполагал взять со всех воинов Страны Рек, с уцелевшего Наследника и военачальников зарок, что они не будут сражаться со Священной Землёй, или отправить их в Та-Кем, как пленников до получения выкупа. На первое Паршататарна не согласится, ибо здесь – лучшие, и он так или иначе будет вынужден нарушить клятву. Уплата золота же обескровит небогатый Нахарин, посему он откажется и от этого. Посланники будут стоять до последнего. Три-пять, а, может и семь недель, чего мы не можем допустить.
– Ты говоришь верно, Верховный Хранитель Трона, – Менхеперра присел за стол, отпил из чаши, и опёрся подбородком на руку, – но что ты предлагаешь? И в Мегиддо не только воины Нахарина.
– Верно, Величайший, – Ранефер тоже выпил немного вина и присел напротив, последовав примеру фараона, – я учитываю это. Устроить переговоры в тысяче шагов от наших воинств, но и вне досягаемости стрел осаждённых. Пригласить царя Мегиддо, военачальника Нахарина, ибо, насколько я знаю, Арьюшну уцелел. И Баалшур Сипиша...
– Этого безумного мерзавца? – Тутимосе скорее удивился, чем возмутился.
– Ты забыл добавить – "труса", Величайший, – Ипи Ранефер продолжил, – на встречу поеду я с Хранителями, а Сипиш страсть как боится стрелы из засады. И потому пошлёт своего советника – Иштартубала.
Ипи не мог скрыть улыбку. Величайший некоторое время молчал, удивлённо глядя на побратима. Потом хохотнул:
– Да, Ипи, ты, воистину – змея. Подобен священной Мерит-Сегер, ибо сколь мудр и хитёр, столь и ядовит! Обернуть все так, чтобы вместо врага говорить со старым другом!
– Я предложу Арьюшну заплатить один дебен золота и пять серебра за каждого его воина. Это сто шестьдесят хека золота, вместо почти пяти сотен. Серебро, впятеро более того, нам совсем не помешает, но для Паршататарны сия плата будет посильной. Более того – почётное отступление, при своих мечах и топорах, оставив нам щиты и доспехи. Военачальникам и высокородным отдадим их колесницы. Наследника и двоих князей отвезём в Хазету, окружив царскими почестями, и лишь до тех пор, пока посланники Нахарина не привезут оговорённую плату. То же предложим иным, только вдвое уменьшив отступное, в обмен на присягу Владыке Венцов. И вовсе освободим от платы тех, кто даст нужных нам воинов в найм. Некоторые города я смогу склонить к этому. Халеп – даже к союзничеству против Кадеша и Нахарина!
Фараон и военачальники посмотрели на Верховного Хранителя с долей недоверия, но Ипи уверенно продолжал:
– Пять сотен отборных воинов Ашшура и без того будут с нами. А Сипиш... Поверь мне, Величайший!
– Я полностью доверяю тебе, Ипи, зная то, как ты помог мне выиграть эту битву, сравнимую с войной. Выиграть, даже не сейчас, а когда мы с тобою были ещё в Уасите! – Тутимосе хищно прищурился, – и ты полностью прав: я не знаю, зачем тебе наёмники фенех, от которых мало пользы, но наши воинства не должны быть связаны осадой, ибо... – на мгновенье Величайший прикрыл глаза, – я останусь здесь, а ты отправишься в Хазету, а затем – в Бехдет. С пленниками, наёмниками, заложниками, добычей. Сразу после переговоров. Снимешь две тысячи воинов, из опытных, да тысячу лучников со стен Джару, возьмёшь с собою три четверти уцелевших хевити, дабы переделать по твоему замыслу. На хтори установишь осадные луки. Думаю, хватит места. Мерит-Ра загнала царя акайвашта в мышеловку. И я возьму его там!
– Величайший, я не сомневаюсь, что ты сможешь сокрушить Алесанраса и его воинства, – Нибамен говорил без лести, действительно считая так, – но, я верю и словам Ранефера о том, что противник непрост.
– Нибамен прав, Величайший, – Ипи даже привстал, готовясь сказать важное, – и не только потому, что понимает зыбкость своего положения. Увидев Тисури, он сразу поймёт, что оказался в чужом, незнакомом и враждебном ему мире. Оказался не победителем несокрушимых, а царём без царства и военачальником с оголённой спиной, обращённой к врагу.
– Думаешь, он уйдёт из Тисури? Морем? Но его флот сильно уменьшился и он не сможет посадить на ладьи всех своих воинов. Пойдёт берегом.
– Величайший, не кажется ли тебе, – Ипи протёр глаза, быстро уставшие в полумраке, – что все эти новые хевити, хтори с осадными луками стоит оставить на потом? Есть ли необходимость сейчас рвать и метать? И не лучше ли попробовать договориться с акайвашта? Заключить союз? Ведь наше столкновение, падение Тисури – все произошло от недопонимания. Когда все откроют глаза, договориться будет не так уж и сложно.
– Союз? – у Тутимосе глаза на лоб полезли, – даже не мир, не перемирие после хорошей трёпки, а именно союз? С какой стати?
– Прости, Величайший, об этом я поговорю с тобой наедине. Не потому, что не верю достойнейшим военачальникам, – Ипи по очереди поклонился высокородным воинам, – а потому, что они не поверят мне, а то и решат, что на Пустоши меня ранили не в ногу, а в голову.
– Что ты, достойнейший Ранефер! – обычно невозмутимый, как изваяние, сухощавый Нибамен широко улыбнулся, – к тому, что у Верховного Хранителя есть тайны даже от Величайшего, мы привыкли ещё до твоего рождения. Это естественно, как восход Хепри.
– Мы ведь знаем, Ипи, – подтвердил Аменемхеб, – что именно ваши тайны привели нас к невиданной победе в Долине Врат. Посмотрим, к каким победам приведут новые!
Старик поклонился Ипи и Тутимосе, сверкнув лысиной в свете лампады.
– А пока, достойнейшие, мне нужно обсудить с вами ещё кое-что, – сказал Ранефер, – я действительно долго не мог уснуть, размышлял. Для начала, взгляните вот на это.
Ипи развязал кожаный мешочек и высыпал на походный стол несколько небольших блестящих кругляков, заплясавших под серебряный звон на отполированной, как зеркало, лакированной столешнице.