Река Вечности
Шрифт:
Руки и ноги затекли и едва ощущались. Агрианин ёрзал пытаясь выбрать позу поудобнее, вполголоса бранился, с некоторым удивлением поглядывая на неподвижного лазутчика. Наконец, не выдержал и спросил:
– У тебя шея ещё не отвалилась, вверх таращиться?
– Небо тут другое, – сказал Аристомен.
– Чего?
– Небо, говорю, другое. Звёзды не так расположены. Вроде и узнаются созвездия, но все не на своих местах. Знаешь, о чём это говорит?
– Понятия не имею.
– Не наш это мир. Другой. Лишнее подтверждение...
Аристомен замолчал. Аттал некоторое время ждал продолжения. Не дождавшись, толкнул лазутчика плечом.
– Ну?
– Что, ну?
– Чему подтверждение?
– Тебя князь не удивляет, что царь ездил смотреть руины, а три часа назад ты воочию наблюдал вполне себе живой город?
– Я тех руин не видел, – проворчал Аттал.
– Мы угодили в прошлое. Здесь Мегиддо процветает и окружён кольцом высоких неприступных стен. Расположение звёзд – ещё одно подтверждение моего предположения. И на знамёнах имя – Менхеперра. Войско египтян под стенами Мегиддо...
Аристомен помолчал немного, а потом произнёс несколько слов на неизвестном Атталу языке.
– Что ты сказал?
– "И тогда стал побеждать их его величество во главе своего войска. А когда они увидели, что его величество побеждает их, они поторопились бежать, будучи разбиты, к Мегиддо, с лицами полными страха".
– Что это?
– Эту надпись довелось мне читать на стене одного храма в Фивах Стовратных.
– Ты и читать по-ихнему умеешь? Где так натаскался?
– Было времечко... – неопределённо ответил Аристомен.
– Наёмничал?
Лазутчик кивнул. Аттал тоже задрал голову к небу.
– И давно жил этот... Менхерпер?
– Давно. Несколько веков минуло.
– Несколько веков? – Аттал закашлялся, – ни хрена себе... Это что же... Все наши... Да чтоб я сдох...
– Можешь и так считать. Как раз по вашей фракийской вере. Помер и воскрес. А прошлое, будущее... Какая разница? Все одно – другой мир.
– В башке не укладывается, – Аттал попытался стереть испарину со лба собственным коленом, но не слишком в этом преуспел, – уж лучше по-простому в Аид загреметь.
– Чем тебе тут не нравится? Мы же дышим ещё, говорим. Себя помним. В Аид никогда не стоит торопиться. Да и существует ли он вообще? – философски заметил Аристомен.
Аттал ничего не ответил. Некоторое время он молчал, потом снова вздохнул.
– Тот египтянин, видать, был большим начальником.
– Какой догадливый, – усмехнулся Аристомен.
– Как бы нам за него, того... Голову не сняли...
– Может, и снимут, – невозмутимо сказал Аристомен, – чего переживаешь? Ты только что предпочитал на асфодели посмотреть.
– Иди ты, к Эребу...
– Эти, – Аристомен мотнул головой в сторону стражников, – сказали бы, что Эреб сам к тебе придёт. Кау-Ка [113] , по-ихнему.
– Каюк придёт?
– Ага. Вроде того.
Больше они не разговаривали, а на утро за Аристоменом явился какой-то начальственного вида египтянин.
– Прощай, – сказал Аттал с сочувственными нотками в голосе.
– Врёшь, поживу ещё, – ответил лазутчик, потирая локти, после того, как ему разрезали путы.
113
Кау-Ка – демон Дуата, олицетворение вечного мрака. У греков – Эреб, сын Хаоса.
У входа в палатку Аристомен невольно замедлил шаг. Он все же не исключал возможность, что его привели сюда, только чтобы объявить приговор и навстречу смерти не торопился.
– Заходи, – Анхнасир подтолкнул его в спину, – чего встал?
Внутри, сидя за походным столом, ждал человек, одетый в свободное льняное платье, с накинутой поверх леопардовой шкурой. На голове полосатый платок-немес. Этого человека Аристомен уже видел и тот даже успел коротко переговорить с разведчиком. По тому, как к нему обращались египетские воины, Аристомен понял, что именно этот муж здесь начальствовал.
По дороге Анхнасир сообщил пленному имя и титул человека, который станет решать его судьбу. Лазутчик счёл правильным первым произнести слова приветствия.
– Радуйся, доблестный Ипи Ранефер Херу-Си-Атет, держатель Скипетра Ириса! – Аристомен припомнил обхождение египтян и добавил, – живи вечно.
– И ты живи вечно, достойный А-ре-ста-мен, – ответил Ипи, нервно вращая пальцами фигурку Прекраснейшей, которую Мерит-Ра когда-то подарила Аннуи.
– Желаешь вечной жизни? Стало быть, Та-Мери пока обойдётся без меня?
Ранефер ответил не сразу. Ему потребовалось некоторое время, чтобы снова привыкнуть к странному выговору чужеземца.
– О Та-Мери грезишь? Мнишь себя праведником?
– Нет, к праведникам меня, пожалуй, не пустят.
– Тебе сказали, кто я?
– Да. Ты – Верховный жрец Величайшей и брат царственной. Прорицатель, полководец и правая рука фараона...
Последнее слово Аристомен произнёс по-эллински и Ранефер поморщился, угадав в нём невероятно исковерканный титул Величайшего.
– Довольно славословий. Я вызвал тебя, поскольку ты единственный из пленных худо-бедно говоришь на нашем языке, а мне нужно побольше узнать о вожде Алесанрасе. И на сей раз без двойного перевода, противного Маат, ибо в нём теряется вся истина.
– Что ты хочешь узнать, достойнейший? Спрашивай.
Ипи удовлетворённо хмыкнул.
– Признаться, не ожидал, что ты согласишься говорить без принуждения. Твои соплеменники не очень-то разговорчивы. Хотя их невероятно трудно понять, но все же некоторые владеют языком фенех. Тем не менее, только это и удалось у них выяснить. Пока. Ты, надеюсь, понимаешь, что все наши затруднения временны?