Реки не умирают. Возраст земли
Шрифт:
— Товарищ капитан.
Полина обернулась: к ней неслышно подкралась Ольга.
— Что у тебя?
— Товарищ капитан, а на меня все-таки произвели начет за шинель и рваную плащ-палатку.
— Не будешь забывать казенные вещи на дневках.
— И мне придется платить за них целый год. А если война кончится через полгода?
— Тогда спишут в счет победы.
— Вы шутите. Но ведь это глупость.
— Ольга!
— Молчу.
— Я поговорю сама. Иди к Мелешко.
«Завхоз, он и есть завхоз, привык считать тряпки в районной больнице, —
Ночью двинулись дальше. На тесных проселках-летниках грузовики больше стояли, чем шли. Только к утру показался берег, сплошь забитый войсками. Настоящий цыганский, табор. А где же мост? Полина сначала решила, что здесь брод, но, осмотревшись, поняла, что мост притоплен водой в целях маскировки.
Руководил движением сам командир корпуса Шкодунович, вокруг которого толпились полковники, подполковники, майоры. Обычно уравновешенный, немногословный, он был сейчас возбужден — нелегкая, видно, работенка у него на переправе. Шкодунович властно осаживал не в меру спешивших на плацдарм обозников, пропуская в первую очередь артиллерию, машины с боеприпасами, штабные автобусы.
Полина с девушками стояла около въезда на мост, терпеливо ожидая своей очереди. Комкор оглянулся на «студебеккеры», вытесненные с дороги, спросил комдива:
— А это еще чьи?
— Это мой санбат, — ответил коренастый полковник в солдатской пилотке набекрень.
— Хитрите все! Я же приказал оставить пока дивизионные тылы на левом берегу. Там, — он махнул рукой за Днестр, — без них негде яблоку упасть в тираспольских садах.
— Но, товарищ генерал...
— Я уже не генерал, а регулировщик. Командуйте-ка сами, я передохну немного.
Тут как раз он и увидел Карташеву с ее медсестрами.
— Ба-а, старые знакомые!.. Ну-с, опять встретились на переправе. Чем порадуете, уважаемые исцелители? Слыхал, отличились под Шерпенью.
— Тогда всем досталось, товарищ генерал, — напомнила Полина, имея в виду, что он сам был ранен.
— Досталось, — охотно согласился Шкодунович. — Это славно, что не унываете.
— Мы привычные, — бойко сказала Ольга.
— Вам сколько, если не секрет?
— Девятнадцать.
— Только-то? Я считал — поболе.
— Постарела на войне, товарищ генерал.
Шкодунович рассмеялся.
— Не скучно вам, наверное, с такими помощницами? — спросил он Карташеву.
— Иной раз слишком весело, товарищ генерал.
Ольга пропустила мимо ушей эти ее слова, но степенная Мелешко недовольно повела плечами. Генерал спросил Галину:
— Вы украинка, старшина?
— Да, потомственная.
— Давно воюете?
— Как наши подошли к Днепру, так я и пошла с ними.
— Это моя правая рука, — объяснила Полина. — Незаменимая хирургическая сестра.
— Славно. Ну-с, а вы? — обратился он к Люде Ивановой.
Молчунья смутилась, покраснела. Ольга ответила за подругу:
— Мы с ней
Шкодунович опять засмеялся, тепло оглядывая девушек. Оля уж вовсе осмелела и поинтересовалась:
— Долго еще, товарищ генерал?
— Воевать-то? Выйдем к батюшке-Дунаю, посоветуемся с ним.
— Дунай — река длинная, — вполголоса заметила Галина Мелешко.
— Не длиннее Волги, — подхватила Ольга.
— Согласен, товарищ «заменимая сестра». Вот мы и пройдемся по Дунаю от устья до верховья.
— Значит, долго еще.
— А мы прихватим у немцев побольше автомобилей, и махнем напоследок, — сказал Шкодунович и, встретившись глазами с Карташевой, кивнул в сторону девчат: с такой-де публикой не пропадешь. — Ну-с, товарищи, теперь уже до встречи на голубом Дунае!..
Было совсем светло, когда старенький автобус медиков переправился через Днестр и углубился в пойменный чистый лес. Дивизионный квартирьер остановил машину за буковой рощей, где начинались фруктовые сады.
— Настоящие райские кущи! — не удержалась Ольга, зачарованно осматривая поникшие от сладкого груза яблони, груши, ореховые деревья.
Тут были давно обжитые землянки 92-й гвардейской дивизии, которую сменили части генерала Шкодуновича. Все устроено домовито, по-хозяйски. Карташевой отвели просторную землянку на берегу старицы.
— Чем не дача? — рассуждала Оля, выкладывая инструменты, лекарства, бинты на готовые дощатые столики. — Попали-таки на дачу в конце лета! Отсюда и уходить-то не захочется.
Полине тоже понравилось новое место. Как ни хороша была поляна под Шерпенью, где стояли разноцветные ульи, но эти тенистые сады, отягощенные спелыми плодами, в самом деле только для дачников. Не верилось, что в двух километрах — передовая.
К вечеру вымыли топчаны, столы, каждую походную вещичку протерли мокрой тряпкой. Да и сами вымылись. Люда несколько раз ходила с трофейной канистрой за водой. Даже осенние цветы появились на столе. Не беда, что нет вазы, нашлась снарядная гильза. Оля притащила целый мешок разных фруктов: яблоки всех сортов, груши-дюшес, сливы, персики, грецкие орехи. И после вечернего пира, умаявшись, рано легли спать, благо никому не понадобились до самой ночи: продолжалось плотное заселение плацдарма еще одной армией — 57-й.
Так прошло несколько дней в томительном ожидании важных событий на Южном фронте. Кроме сонной перестрелки да редких огневых налетов со стороны Бендерской крепости, ничего не отмечалось. Лишь восемнадцатого августа разгорелся жаркий бой южнее садового массива, в котором находилась Полина с девушками. Она подумала: видно, начинается. Но в оперативном отделении штаба ей сказали, что это — разведка боем на участке левого соседа. И верно, через час опять все стихло: пушки замолчали, самолеты улетели, ружейная пальба унялась. Значит, придется еще немного подождать. Странно, Полина за всю войну не испытывала такого нетерпения — ни на Тереке, ни на Донце, ни на Днепре. Да что с ней?