Реки не умирают. Возраст земли
Шрифт:
На другой день штабной почтальон, худенький хлопчик Миколка, приставший к дивизии в сожженном украинском селе Лиховке, принес долгожданные письма. На этот раз их получили все. Полина обрадовалась, что и письмецо ее сына не затерялось.
Марат прислал новую карточку с трогательной мальчишеской надписью:
«Милой мамочке на память от меня. Приезжай скорее, мы с тетей Васей ждем, не дождемся, когда вы побьете всех фашистов».
Карточка пошла по рукам. Оля долго рассматривала не по годам серьезного подростка.
— Очень симпатичный, — сказала она, передавая фотографию Галине. — А знаете что, Полина Семеновна,
— Чего мелешь? — прикрикнула Галина. — Он еще школьник.
— Я подожду, куда мне спешить! И потом, подумаешь, велика между нами разница — пять с половиной лет. После войны и не такие будут браки. Нет, в самом деле, Полина Семеновна, лучшей снохи вам не найти на всем Третьем Украинском. Не станет ведь Марат жениться на тыловой кисейной барышне. Вы меня знаете, какая я дисциплинированная, уважительная...
— Тихая, — добавила Люда Иванова.
— В тихом-то омуте черти водятся. — Ольга коротко покосилась на Люду.
— Хорошо, я подумаю, Оля, — в тон ей ответила Полина.
— Не прогадаете.
— Скажите, Полина Семеновна, а Марат не похож на отца? — спросила Галина, возвращая фотографию.
— Разве характером.
— Вы никогда не рассказывали, как вышли замуж.
— Да-да, расскажите, Полина Семеновна! — поддержала ее Ольга. — Ну, пожалуйста, хотя бы немножко, Полина Семеновна...
Девушки знали только одно: ее муж, капитан Смирнов, был артиллеристом и погиб на Хасане — по времени его злая участь совпадала с военными событиями на востоке. Больше они ничего не знали. Больше им ничего и знать не нужно. Но как она выходила замуж — это совсем другое дело. И Полина, то ли под настроение, то ли уступая девичьему любопытству, рассказала сегодня о тех неимоверно далеких временах.
Она познакомилась с Борисом в летние каникулы в маленьком уральском городке, где, впрочем, был уже аэродром Осоавиахима. Вот на аэродроме и познакомились. Тогда лучшими девушками считались первые парашютистки. Ну и она тоже училась прыгать с вышки, потом с самолета У-2. Борис, окончив военную школу, приехал в отпуск к своим родителям и частенько бывал на летном поле за городом. Новые подруги завидовали ей, Полине, что этот юный красивый командир с двумя кубиками на петлицах выбрал из всех девчат-осоавиахимовок именно нездешнюю студентку. По. вечерам они пропадали в кино: смотрели последние немые фильмы (не зная еще, что кино скоро заговорит во весь голос). Вернее, больше смотрели друг на друга под сбивчивый аккомпанемент старенького клубного пианино. В конце отпуска Борис сделал предложение. Она отказала: слишком мало времени прошло со дня их знакомства, к тому же надо закончить образование, прежде чем выйти замуж. Они расстались, да ненадолго. Борис получил назначение в бывший губернский город, где она жила с детства. Так судьбе угодно было свести их наново. И уж на этот раз отказать такому парню она не решилась, поняв, что любит его. Тетя Вася, ее воспитательница, проворочалась всю ночь и утром сказала: «Ладно, иди, но помни, что вторая любовь случается только в книгах. Все наши бабьи беды происходят от первой ошибки в молодости». И они всплакнули теперь вдвоем, как и полагается накануне свадьбы. Через неделю в деревянном флигельке на берегу Урала собрались сослуживцы Бориса, артиллеристы, и ее однокурсницы-медички. Пели походные боевые песни, танцевали модные фокстроты. Песни нравились тете Васе, однако этих танцев она не одобряла и в заключение попросила гармониста сыграть «Барыню». Как она отплясывала, будто не
На лестнице, ведущей в землянку, послышались чьи-то шаги. Оля и Мелешко переглянулись: кто бы мог быть ночью?
— Не помешал? — спросил Богачев, приподняв угол одеяла, которым был занавешен вход.
— Помешали, — дерзко ответила Ольга.
— Решил навестить в поздний час, завтра будет некогда. — сказал он значительно.
И все поняли, что завтра наступление.
— Чем бы угостить вас, Валентин Антонович? Хотите нашего компота? — предложила Полина.
Майор залпом выпил кружку холодного компота из свежих фруктов.
— Эх, жаль, некому будет собирать яблоки! Пушкари, конечно, постараются, уж они потрясут эти сады, а собрать такую массу падалицы пехоте будет недосуг.
Полина чувствовала себя неловко, когда являлся Богачев: сразу пропадала вся ее солидность, и она, несмотря на годы, оказывалась в роли самой младшей из девчонок, не зная, чем и как занять великовозрастного кавалера. Он не раз выручал ее, выручил и сегодня:
— За вами, Полина Семеновна, шел посыльный штадива, я вернул его, сказав, что сообщу о вызове.
— Да? Тогда нужно идти.
— Идемте, мне по пути.
Девушки понимающе заулыбались, она же всерьез поверила, что ее ждут в штабе дивизии.
Богачев простился с девушками до скорого свидания в Кишиневе и быстро вышел из землянки вслед за Полиной.
Августовская ночь была на диво хороша. Уставшие от непосильной ноши тираспольские сады мирно забылись, задремали под высоким, в бесчисленных звездах, росным небом. Богачев тронул Полину за локоть, она приостановилась.
— Никто вас никуда не вызывал. Так что извините меня за маленький обман. Между прочим, ваша дивизия пока во втором эшелоне. Завтра с утра начнут другие.
— Стало быть, завтра?
— Заряженное ружье должно наконец выстрелить.
— Но вы-то куда направляетесь, Валентин Антонович?
— К своему подшефному генералу Шкодуновичу.
— Как, майор шефствует над генерал-майором?
— Не ловите на слове. Командовать корпусом не собираюсь. Это мы в штабе армии называем подшефными тех комкоров, у которых чаще всего бываем по долгу службы... Не сердись, Полюшка, я не мог не увидеть тебя сегодня.
Он впервые обратился к ней на «ты». Полина искоса, украдкой посмотрела на него. До чего же похудел, вытянулся за лето, как зеленый паренек.
— Берегите себя, Валентин Антонович.
— Это в обороне разведчики охотятся за каждым «языком», а в наступлении знай отсчитывай готовеньких пленных.
— Все равно будьте осторожны... — Она вдруг обняла его с девчоночьей неловкостью, наспех поцеловала в щеку. — Ну, ступайте.
Он удержал ее за плечи, крепенькие, уютные, и она, не в силах противиться ему, повиновалась его ответному порыву. Он целовал ее неспешно, бережно, любуясь ее лицом, будто освещенным перловой плиточкой зубов.
— Да ступайте же... — умоляющим голосом сказала она и отстранилась.
Он безвольно отпустил ее, начал закуривать. А она принялась тщательно одергивать гимнастерку, которая всегда рельефно облегала ее невысокую грудь, гибкую талию, крутенькие бедра. «Как идет ей военная форма», — подивился он. Полина хотела поправить волосы. Но где пилотка? Совсем потеряла голову!
Он поднял с травы пилотку.
Она несмело протянула руку, боясь приблизиться к нему даже на полшага. Так они постояли друг против друга на расстоянии, и Полина, отрезвев окончательно, сказала уже тоном старшей: