Реки не умирают. Возраст земли
Шрифт:
— Спасибо, — с той же простецкой добротой сказала она, улыбаясь ему в ответ.
— Неужто я теперь отвоевался, товарищ. Капитан?
Она помрачнела, но скрывать не стала:
— К сожалению, да.
— Отвоевался... Я сразу понял, когда меня резануло в локоть. Ну, да поживу остаток левшой. Жалко, поиграть не придется больше.
— Вы что же, гармонист?
— Сызмала. Когда ходил в парнях, то равных не было в округе. Потом играл на чужих свадьбах. Да, выходит, отыгрался...
— Извините. — Полина отошла к другому раненому. На топчане полулежал, привалившись к земляной шершавой стенке,
— Люда, — позвала она Иванову, — предупредите шофера, чтобы никуда не отлучался. Скоро будем отправлять автобусы в армейский госпиталь.
Солдат, широкоплечий, белокурый молодец, то сдержанно постанывал, то замолкал, стесняясь женщин.
— Ничего, голубчик, до свадьбы заживет, — пыталась ободрить его ласковая Ольга.
— А ты пойдешь за такого, безногого? — спросил он, уставившись на нее до того светлыми глазами, что в них и смотреть-то без слез было невозможно.
— Ясно, пойду.
— Киркаешты, Киркаешты... Столько отшагал по минным полям — и оступился на каком-то разъезде. Если бы еще под Бендерами — куда ни шло... Что, доктор?
— Полежите до осени.
— Мне бы надо довоевать, они моего отца повесили, а над сестричкой... — Он не договорил, стиснул зубы от боли.
Когда отправили в тыл всех тяжелых, Полина присела поесть. Было за полночь. Бой, кажется; совсем отдалился влево. Значит, прорвать, немецкую оборону тут, под Бендерами, не удалось... Этот богатырь-сапер жалел сегодня, что «оступился» на мало кому известном разъезде Киркаешты, Удивительно это солдатское пристрастие, к историческим местам: будто легче оттого, что тебе не повезет у самых стен знаменитой крепости. Русская натура — умирать, так на виду у всех... А где сейчас Валентин? Где Сергей Митрофанович? Только бы военная судьба оградила их, дело же идет к концу. Нет более несправедливой смерти, чем смерть на пороге победы... «Что это я? — спросила себя Полина. — Устала от бесконечных людских страданий? Но сентиментальность противопоказана врачу».
— Галина, Ольга, ложитесь-ка на часок-другой, мы с Людой подежурим.
— Лучше бы вы, Полина Семеновна, отдохнули, — сказала Мелешко.
— Я прилягу на рассвете.
Она вышла наверх подышать свежим воздухом. На севере, под Бендерами, сухо посверкивали оранжевые вспышки орудийных выстрелов: оттуда били вдоль фронта, на юг, где разметалась по горизонту огненная накипь. Еще дальше подрагивало высокое лимонное зарево, которое доставало, может быть, до самого Черного моря. Не днем, а ночью всего лучше ориентироваться в ходе наступления: ночное небо зеркально отражает события на земле. Полина теперь не сомневалась, что немецкий фронт, прорван именно там, на юге, который сплошь охвачен этим адовым сиянием.
Из гущи сада вымахнули, одна за другой, магниевые вспышки. Полина с опозданием кинулась в ход сообщения. Однако новой батарейной очереди не последовало. Она снова поднялась по сыпучей лестнице и долго смотрела в сторону крепости, откуда только что пальнули для острастки по тихому войсковому тылу. Было непонятно, на
Командующий фронтом опять почувствовал недомогание, как в июле. Выручал лишь душевный подъем, царивший на передовом командном пункте.
К исходу двадцатого августа 37-я армия Шарохина и 46-я армия Шлемена взломали оборону противника на главном направлении — до сорока километров в ширину и более десяти километров в глубину. Только на участке 57-й армии Гагена,наступавшей в районе Бендер, дела шли хуже. Корпус генерала Шкодуновича хотя и овладел первой линией траншей, отбросив немцев за железную дорогу, но дальше продвинуться не мог. Да и вся 57-я армия не выполнила ближайшую задачу. Это огорчало Федора Ивановича Толбухина, тем паче, механизированные корпуса опаздывали с выходом в район прорыва. (Сказывалось чрезмерное уплотнение войсками не ахти какого плацдарма.)
Вечером, подписав донесение в Ставку, Толбухин распорядился подготовить новый командный пункт: в целом наступление развивалось успешно, и надо было не отставать от войск. До сих пор он находился близ приметного Кицканского монастыря. Был даже соблазн подняться на колокольню, откуда, по словам артиллеристов, можно видеть чуть ли не все поле боя. Командующий артиллерией генерал Неделин не удержался, влез на самую верхотуру. Немцы в Бендерах заметили движение на колокольне, ударили из пушек. Генерал со своими наблюдателями по-ребячьи кубарем скатился вниз по шаткой лестнице. Как ни любил его Федор Иванович за талант, за храбрость, но в сердцах отругал за легкомыслие.
И вот настало время покинуть этот монастырь, от которого пошло название плацдарма.
Только-только забрезжил рассвет двадцать первого августа, как бои разгорелись еще жарче. Второй день обычно переломный в ходе наступления. Толбухин выслушивал да телефону командармов, сам наносил обстановку на карту, задумывался на минуту, вставал, подходил к стереотрубе взглянуть хотя бы на то, что видно, и снова шел к рабочей карте, густо испещренной свежими пометками. Иногда он прикрывал глаза ладонью, чтобы мысленно окинуть всю панораму наступления. Там, далеко на северо-западе, денно и нощно атакуют неприятеля войска Второго Украинского под началом Малиновского; в центре искусно демонстрирует активные действия 5-я ударная армия Берзарина на Кишиневском направлении; и здесь, на левом фланге, бьются три армии, собранные в кулак. Эта его, толбухинская, тройка должна лихо завернуть навстречу Малиновскому и отрезать последние пути отхода армейской группировки Фриснера. Лишь бы не упустить ее в Румынию. Лишь бы поскорее замкнуть кольцо за Кишиневом.
Была надежда еще на то, что немцы, начав войну в высоком темпе, утратили свою маневренность после крупных поражений, а под конец войны стали вовсе неповоротливыми. Судя по замедленной реакции генерала Фриснера, он не решался снять дивизии с неатакованных участков и бросить их в места прорыва. Этим нужно воспользоваться: грубая ошибка противника восполняет какой угодно недостаток сил.
Может быть, потому Федор Иванович и был смущен, когда ему доложили, что против 37-й армии немцы перешли в контратаку большой массой танков.